- Ай… – на полпути к Вэриану взвизгнула девушка, отшвырнула самострел и схватилась за плечо. Парень бросился к ней, но Гретхен дёрнулась от него в сторону.
- Отстань! Вали вон Квинту наябедничай! Вместе потешитесь, что малая опять «вляпалась», – огрызнулась девушка и, просунув пальцы под ворот белой рубахи, обжегшись болью, поморщилась. – Чёрт…
- Да стой же, дурёха! - Вэриан развернул упрямицу к себе лицом. – Кончай обиду точить. Дай взгляну.
Он заметил выступившие слезинки на глазах девушки. Поблёскивая при лунном свете, одна покатилась по бледной щеке. Вэриан бережно стёр её, прежде чем убрал густые волосы Гретхен с плеч.
– Вижу, что больно. Эх, ты… малая.
Расстегнув несколько пуговиц девичьей туники, молодой воин потребовал горе-стрелка отвернуться и обнажил хрупкое девичье плечо:
- Помнишь, я тебе рассказывал о своей младшей сестре? - отметив, что видимых повреждений на коже Гретхен не наблюдается, молодой человек приобнял её за талию. – Теперь терпи. Проверим на прочность твои кости, дочь вождя.
Девушка вздрогнула, когда рука друга заскользила по ключице:
- Хотела бы сказать «нет», но такое захочешь - не забудешь. Ты был тогда совсем мальчишкой, что ты мог поделать против племени голодных дикарей? Вэриан, не сравнивай себя с Квинтом. Он деспот и толстокожий грубиян.
- Я не сравниваю, но вину за её гибель чувствую. Иногда матери в глаза смотреть стыдно… - ответил человек каким-то странно севшим голосом. Пальцы его медленно и неуместно вдруг поползли вверх по шее Гретхен, прошлись по точёному контуру подбородка, коснулись губ, чему она не препятствовала. Скорее наоборот, ей нравились эти нескладно-грубоватые, по-мужски изучающие касания. Хотелось закрыть глаза и позволить рукам Вэриана большее. Но вот они расправили волнистые её локоны, в которых жёлтыми лучами купалась луна.
– Доверяй отцу и брату, Гретхен. Только им. Они – единственные мужчины, с которыми ты в безопасности. И только они будут чувствовать вину, если в нужный час не защитят тебя. Остальных воинов остерегайся.
- И даже тебя? – девушка немигающе воззрилась на мужчину. От неестественно жгучего, тёмного даже не цветом, а некой источающейся глубинной порочностью, настолько чужеродной невинной душе, что диву дашься, откуда она взялась, от этого странно-волнующего взгляда, который иногда Вэриан замечал у Гретхен, он мгновенно возгорелся вожделением. Подобно мотыльку, едва не обжёгшемуся случайной искрой открытого пламени, парень отпрянул от подруги.
- Что случилось? Тебе нехорошо?
- Всё в порядке, - стоя спиной к Гретхен, Вэриан нервно пригладил рыжие кудри и поставил руки на пояс. - Кости целы, но несколько дней походишь с приличным синяком. Вернуться надо. Искать тебя станут.
- Ты мне не ответил: я и тебя должна остерегаться? – не отступала от своего упрямица, расправляясь с маленькими серебряными пуговицами.
Искренне убеждённый, что никогда ни по злому умыслу, ни невзначай не причинит Гретхен вреда, не подвергнет дружбы их насильственному поруганию, и, даже если она вдруг ответит взаимностью, то не позволит отношениям их стать чем-то большим, ибо не ровня сын деревенской простолюдинки дочери повелителя всей Каледонии, Вэриан уверенно кивнул:
- Меня нет.
Только этого ответа, казалось, она и ждала. Стоило Вэриану широко улыбнуться и раскинуть сильные руки, взвизгнув от восторга, Гретхен бросилась к нему, и, как когда-то, он подхватил и закружил девушку в воздухе под её смех. Однако на сей раз смех быстро оборвался непроизвольным стоном. Мужчина поставил Гретхен на землю:
- Пошли в замок. Тебе отдохнуть нужно.
- Нет, Вэриан. Подумаешь, ушиб! Первый раз что ли? Ты вообще не забыл, что сегодня день моего рождения?
- Захочешь - не забудешь, - вторя её же словам, на полном серьёзе произнёс парень. – Когда госпожа разрешилась, твой отец вместе с воинами на поле брани сражался. Легенды ходят, как они возликовали, когда узнали, что у вожака дочь родилась. Богами, полагают, ты была послана Данноттару как вестница победы.
- Если я такая важная птица, я требую подарка! – Гретхен милостиво позволила помочь ей усесться на ограду и при всём неудобстве импровизированного трона умудрилась принять царственную позу. Вэриам отвесил шутовской поклон. В исполнении здоровенного, широкоплечего детины, к которому так и напрашивался увесистый тесак, это выглядело так комично, что Гретхен расхохоталась.