Бетти возвращалась походкой лёгкой, почти отрываясь от земли, не чувствуя ступнями привычной грубости дороги, ведшей к их дому. И лишь увидев его, человека, против её воли названного мужем, Бетти с головой нырнула в пучину тревожных мыслей и живот, рвавшийся от взрастающего бремени, как самый тяжёлый камень утягивал её глубже на дно. При должных средствах она смогла бы избавиться от него. Обратиться к каким-нибудь специальным снадобьям, о которых столько слышала, но до сих пор не придавала значения их существованию, и освободить себя от долга быть матерью ещё одного заложника сегодняшнего общества. Бетти пошла бы прямо сейчас, среди ночи, не взирая на протесты мужа и непонимание детей, да только если бы она знала, кто такое продаёт. Можно было бы спросить у Анны: она женщина знающая, да только эта горюющая вдова так увлеклась своим добровольным пленом, что не осознаёт своего счастья избавления от старого бесполезного мужа. Нет, от такой можно получить не знания, а только осуждение, такие женщины с боем станут отстаивать своё право быть заложниками семейной жизни.
Джордж встретил её у порога, и Бетти, лишь на миг столкнувшись с тяжёлым взглядом холодных глаз, ощутила весь ужас разоблачения. Но Джордж лишь забрал из её рук полную кукурузой корзину и прошёл в дом, оставшись, как и прежде, молчаливым и безразличным. Бетти вздохнула с облегчением и вместе с тем разозлилась. Так очередной её день закончился в постели с ненавистным мужчиной, а прекрасные земли остались всё так же далеко, как и прежде. Все последние годы жестокая судьба, подобно кнуту, секла тело Бетти, избавляя от мыслей о неповиновении. Но Алонсо рассёк искры былого желания жить полной жизнью, и теперь она желала, чтобы пламя новообретённой страсти вырвалось наружу и пожаром поглотило и лицемерный город, и гнетущий, давящий на сознание лес. Её твёрдое намерение не могло ограничиться лишь избавлением себя от ребёнка в чреве, она намеревалась добиться большего – полной свободы от жизни в «приличном обществе». Через разговоры и сплетни с незнакомыми женщинами она-таки выведала, где найти старуху, продающую нужное средство, и потратив столько денег, что Джордж однажды непременно заметил бы, Бетти спрятала флакон на полку со съедобными травами, использующимися в готовке. Она вознамерилась выждать непогоды, чтобы Джорджу труднее было доставить её в город вовремя, а запропастившийся доктор, дай бог, так и не объявится к тому моменту. Тогда-то она и выпьет дарующий спасение эликсир, а после, когда недомогание пройдёт и ненастье сменится жарким зноем, она вновь отыщет щедрого торговца Алонсо прячущимся в своей коморке и, испив с ним вина, отправится в лучшее место – в тот другой мир, о котором так сладко было слушать.
Тем временем Питер так приноровился вырезать деревянные поделки, что теперь мог бы с лёгкостью обменять их на что-нибудь у сверстников. Но на всю ближайшую округу, вплоть до самого города, из соседей у них были только вдова Анна с её сыновьями, ни один из которых фигурками не заинтересовался. Но когда готовых поделок стало так много, что их стало некуда ставить, он всё-таки уговорил маму сводить его в город. Даже Джордж, искренне восхитившийся успехами и трудолюбием сына, счёл эту идею хорошей и призвал жену сводить мальчика на рынок, как только выдастся хороший день и все прочие хлопоты будут улажены. Бетти не противилась, но, погружённая в свой план освобождения от семейных забот, почти сразу же забыла об этом. И всё же Питер ждал с тем стойким смирением, которое мог унаследовать только от отца.
В то время он заново обнаружил удовольствие в играх с Айданом, и даже не разозлился, когда пёс погрыз несколько фигурок. Вместо этого он стал чаще гулять по лесу и швырять ему палочки. И день ото дня, забираясь всё глубже, Питер вдруг стал замечать, что в какую бы даль от дома не ушёл, всегда с лёгкостью находит обратный путь. Отчего-то маленькому мальчику было очень легко запоминать приметные места и ориентироваться в лесу. Ходя средь деревьев, он постоянно вспоминал, каким странным и жутким, говорящим на непонятном языке, казался лес в ночи, освещаемый лишь слабым сиянием луны.