И всё же в этот миг полной решимости ничего не случилось. Вместо желаемого удовольствия её ждала лишь опустевшая лавка – совершенно обычная, покинутая, словно в ней никогда никто и не жил. Она ждала много часов, начав уже сомневаться, что Алонсо вообще когда-либо существовал. Бетти стояла перед лавкой, пока солнце не зашло за горизонт, и тогда, одуревшая от ожиданий, решила, что, может быть, он прятался от ненавистного солнца в какой-то другой лавке, а теперь, когда тень и прохлада окутали улицы, вот-вот и вернётся в свою. Домой она вернулась совсем затемно. Джордж ждал её на пороге, взмыленный и сердитый, с болезненно перекошенным лицом. Он только невнятно спросил у Бетти, где та пропадала, а она уже взмолилась в душе и распрощалась со своей горькой жизнью. И всё же Бетти нашла в себе силы скрыть свой страх и честно ответить мужу, что ждала владельца овощной лавки, не только назвав его имя, но и точно описав расположение на рынке. Объясняясь, она подтвердила, что у Алонсо самые дешёвые овощи во всём городе. Тогда-то Джордж и запретил ей ходить к щедрому торговцу, опасаясь за репутацию семьи (только бесчестный человек, добывший товар незаконным путём, способен продавать так дёшево), а Бетти облегчённо выдохнула, потому что обман её оказался не раскрыт. Но радость вскоре сменилась гневом: как это так – он посылает её за продуктами, да ещё и указывает, откуда их брать, Бетти всё-таки мать и о детях должна беспокоиться не меньше, чем о репутации семьи. А следом за гневом пришла боль разочарования, потому что она, хоть и убедила себя в правомерности этого выбора, больше никогда не сможет увидеть щедрого торговца Алонсо.
Так, Бетти окончательно разочаровалась в своём бытие и постепенно утратила связь с собственными детьми. И если Питер, целиком увлечённый своим безобидным хобби, в этот этап жизни не нуждался в постоянном внимании матери, то Анна, на чужом примере познающая, чего хочет от жизни, всё больше углублялась в опасное созидание новой реальности, и, сама того не понимая, нуждалась в участии более мудрого и опытного человека. Проницательный ум дочери, доставшийся ей по наследству, позволял смотреть дальше идеалов общества и действующих в нём правил. Понимание исключительности данного по праву рождения времени поднимало в ней буйный протест против стремления других определить весь ход её короткой жизни. А нрав, влюблённый в жгучий привкус опасности, побуждал избирать самые изощрённые и нестандартные пути переломить окружающую действительность в свою пользу.
Год за годом наблюдая свою безмолвно горюющую мать, ощущая тяжесть её ноши как собственную, Анна знала, что, может быть, пока что один лишь отец стремится диктовать ей правила жизни, но ещё немного, и весь окружающий мир примется за превращение её исключительности в повседневную привычность. Предвкушая все риски, юная девушка решила по частичкам изменять общество, которое однажды захочет изменить её. Пока она только будет делать вид, что следует этим древним и переоценённым правилам, и постоянно, но изящно и незаметно, проталкивать собственные. Когда же пройдут годы и её насильно попытаются поставить на путь порядочной женщины, как это понимается в сегодняшний день, она станет достаточно сильной, чтобы отринуть саму возможность повторить подневольную судьбу матери.
И чем больше раз луна и солнце сменяли друг друга, тем сильнее увлекалась Анна своими необычными, неприличными (по мнению некоторых более обременённых моралью девочек) играми. Она делала всё возможное, чтобы все окружающие мальчишки – люди, которые в будущем захотят превратить её в жену-затворницу, – слушали только её, смотрели только на неё, думали только о ней и делали всё, что она скажет. И у неё получалось, что у самой Анны не вызывало ни капли удивления. Но очень скоро, искушённая такой долей сладостного внимания, она стала видеть постоянную угрозу в своих подругах, и теперь при каждом удобном случае говорила мальчикам такие вещи, что те решительно сокращали свой круг по детскому досугу. Так без внимания не остались и кривые зубки Дженни, и беспробудное пьянство отца Элизы, и вши Марты, побудившие до крови и мелких залысин расчесать кожу головы. А стоило Анне заподозрить, что Карлу приглянулась Белла, дочка повешенного убийцы Гастона, так она при первой же возможности выдала всё, что знала о предпосылках к этой ужасной развязке.
Тогда же её любопытные глаза обратили внимание на увешанную украшениями пожилую Герту. Камней было так много, что они звенели при каждом её шаге. Жила она небогато – единственный сын Майкл, пузатый, лет сорока, без жены и детей, разводил кур за домом, – а потому драгоценности не могли не быть подделками. И всё же старая женщина очень любила свои украшения – каждое утро, только посетив туалет и расчесав волосы, она надевала серьги, навешивала ожерелья, защёлкивала на запястьях браслеты, нанизывала на короткие пальцы тяжёлые перстни.