Но куда большее вредительство намеревалась совершить Анна, убеждённая, что отец в жизни не посмеет коснуться хлыстом её спины. Так она разузнала от Кристиана о времени проведения служб, о набожных жителях городка и их щедрых пожертвованиях на нужды прихода, хранящихся в запертой на замок коморке. Всё это он рассказал после того, как проводил Анну до местной пекарни и там, поговорив с толстым, пропотевшим от долгого стояния у печи мужчиной, принёс пару свежих булок, одной из которых и угостил Анну. Она приняла угощение с искренней благодарностью, но радовал её не столько тёплый хлеб, сколько столь явное расположение Кристиана. Он же активно хвастал, что отец позволяет брать ему немного из пожертвований, чтобы иногда баловать себя подобными перекусами. И тогда же он в красках, с хорошо скрываемым недовольством, поведал о многочисленных хлопотах в приходе, выпавших на его долю со смертью матери.
– Отец всегда говорит, что мы должны стойко переносить испытания, ниспосланные нам богом.
– Но зачем ему испытывать нас? – спросила Анна с искренним непониманием. Она в жизни не ходила на проповеди, отец говорил о боге редко, а мать и того меньше.
– Чтобы укрепить нашу веру, – ответил Кристиан заготовленной фразой.
– Веру в то, что без испытаний невозможно жить?
Кристиан задумался и принялся молча доедать булку. Когда же он закончил, то тяжело вздохнул и признался, что и сам нередко думает о том, зачем же жить плохо, когда можно жить хорошо. Он скучал по матери и никак не мог принять то, что все новые заботы, предполагающие длительный и тяжкий труд, это милосердный подарок творца.
– Зачем заниматься тем, что тебе не мило?
– Потому что так сказал отец, – с раздражением ответил Кристиан.
– Если бы я делала то, что говорит мне отец, мы бы не познакомились.
И чем больше говорила Анна, тем сильнее ядом речей отравлялся наивный рассудок нового друга. Они говорили часами, и мало-помалу Кристиан отрекался от отцовских учений в пользу фантазий о беззаботной жизни в мире, свободном от обязанностей и родительского гнёта. Анна в подробностях рассказала о той жизни, о которой слышала сама – жизнь, где мужчины одеты во фраки, а женщины в элегантные платья, а неприглядную изнанку их жизни прикрывают многочисленные слуги и экономки; где частью повседневного досуга являются посещения восхитительных балов и пышных торжеств; где нужно не работать и зарабатывать, а лишь владеть и тратить. Кристиан взахлёб слушал её рассказы и охотно кивал – чем они, в конце концов, заслужили ту жизнь, где должны сами выносить содержимое своих горшков, готовить еду, прибирать в доме, да ещё и дополнять это выполнением многочисленных поручений старших.
– Но разве мы можем сбежать? Как?!
– О, милый Кристиан, это же самое простое! – выпалила Анна и в деталях поведала сыну священника свой идеальный план их освобождения.
Так, согласно её наставлениям, Кристиан пришёл в приход в свободный от служб час и, пока Анна караулила на улице, вынес в холщовом мешке все деньги, которые только смог отыскать внутри коморки.
– Прекрасно! – воскликнула она при виде её проворного подельника. – Ты ведь запер дверь?
Кристиан растерялся:
– Да… вроде бы. Или забыл.
На это Анна и рассчитывала:
– Скорее, вернись и закрой её, чтобы пропажу не сразу заметили! А я подожду тебя здесь.
И Кристиан бросился внутрь исправлять свою ошибку, а Анна, не прощаясь, ушла. Она не раздумывала ни секунды, получив желаемое и бросив мечтательного юношу на суды божий, отеческий и общественный. Анна спешила домой по знакомым тропам, храня в маленьких ручках свой билет в лучшую жизнь – монеты звенели от каждого шага, где-то в этом звоне терялся более скромный шелест банкнот. Пухлый мешок пришлось припрятать сначала в ненавистном ей лесу неподалёку от их участка, а позже, уже ночью, минуя часы отцовского дежурства перед окном, пронести в комнату и спрятать под кровать. Этого огромного количества денег семье Ламберт могло хватить на покупку небольшого дома в городе, но их уже никто никогда не потратит.
Следующим днём Анна всё же наведалась в город в последний раз из любопытства, но не смогла отыскать Кристиана в знакомых ей местах. Тогда она пошла к приходу. Анна наткнулась на огромную толпу горожан, стопившуюся перед закрытыми дверьми, и не решилась подходить ближе. На улице стояли ругань и споры, кто-то выкрикивал недопустимые близь святого места проклятия, кто-то требовал привести мэра и взывал к справедливости. Она понаблюдала немного за этой картиной, пока какой-то разъярённый мужчина не запустил в окно собственный сапог, и, не увидев ни Кристиана, ни его отца, предпочла как можно скорее вернуться домой. По пути она зашла на знакомую полянку и нарвала цветов для матери, чтобы объяснить своё отсутствие, и мило улыбнулась работающему на участке отцу в ответ на его похвалу.