Пока Питер зарабатывал на собственном труде, его мать спешно прошла по знакомому маршруту и очень скоро оказалась на самом краю рынка, так нечасто посещаемом другими покупателями. Она шла сюда, ведомая памятью и последними угольками её рискованных желаний, тлеющих в сердце. Язык щекотало вино, губы жгли острые перцы, а внутри всё едва-едва трепетало от мысли о новой встрече с щедрым торговцем Алонсо. Но Бетти уже не жаждала этой встречи, то была лишь тень прежних ощущений, оставшихся с тех пор, когда она шла сюда, едва не отрываясь ногами от земли. Не осталось в душе ни тревоги, ни волнения, ни прошлых соблазнов. Алонсо ушёл, а Бетти не намеревалась ждать его возвращения.
Она замерла на пыльной улице, глядя на пустующую палатку издалека. Он не вернётся, сказала она про себя, и это к лучшему. Бетти мысленно благодарила ниспосланного ей судьбой мужчину за его красноречивые откровения, за свободную волю, о которой он ей напомнил, и не чувствовала ни боли утраты, ни разочарования от его предательства. У самой палатки рыдала, упав на колени, женщина – на том же месте, где некогда и сама Бетти провела в ожидании бессчётные часы.
– Ах, бедняжка! – воскликнула Бетти, подойдя ближе.
– О чём вы? – сквозь слёзы спросила та.
– Он уехал, а тебя оставил здесь. Забыл про своё обещание.
– Нет-нет, – воскликнула незнакомка. – Я никуда не собиралась ехать… овощи, лишь овощи.
– Из-за овощей так не расстраиваются.
Женщина заревела сильнее прежнего:
– Муж не простит мне возросшие траты. Он будет бить меня, на глазах у детей!
– А за измену он тебя вообще убьёт.
Тут её лицо перекосилось от ужаса. Она вскочила и чуть не бросилась бежать, но, едва опомнившись, тут же снова рухнула на колени:
– Молю!
– Успокойся, – улыбнулась Бетти, – я никому не скажу. Но тебе больше не следует приходить сюда. Люди будут шептаться, если увидят тебя, а таким мужьям, как наши, и этого хватит.
Женщина проплакала ещё минут пятнадцать, а Бетти обнимала её теми объятиями, каких в прошлый поход сюда не хватало ей самой. Совсем молодая Лиза, уже прибитая к оседлой жизни не только браком, но и ожиданием первенца, со знакомым пылом хотела сбросить совсем недавно надетые оковы и со столь же знакомым страхом не решалась бросить открытый вызов мужу и законам семьи. Бетти не смогла дать ей совета на этот случай, как не могла ни облегчить её ношу, ни похвалиться собственным опытом. Они вместе нагрузили по корзинке овощей, не только чтобы накормить семью, но и для поддержания легенды, и расстались, не обменявшись и парой слов, но добавив друг другу липкого отчаяния, с каким проживали каждый день нежеланного замужества. Когда Бетти нашла сына у пекарни, она увидела Айдана, разгрызающего чёрствую буханку, отданную псу владельцем из нераспроданной партии. Питер как раз обменял последнюю из полутора десятка взятых с собой фигурок на сверкающую монету и, довольный собой, улыбался.
По возвращении домой Питер дождался ночи и, привычно прокравшись мимо отца, сложил все заработанные монеты в родительский сундучок. Так, считал он, родители смогут позволить себе больше и реже будут спорить о тратах на покупки, а соответственно, и ругаться. Придя обратно в комнату, Питер с большим удовлетворением полез пересчитывать свои фигурки и с перетекающим в ужас восторгом обнаружил, что таковых больше, чем он мог бы сосчитать. Во много раз больше, чем он продал в свой самый прибыльный день. И с тех пор Питер спрятал нож, насовсем перестав притрагиваться к деревянным брускам. Вырезанные им фигурки так и останутся лежать под его кроватью до своего последнего дня, пока не будут заласканы языками огня до полного сожжения.
Для Анны приближалось время её ухода из семьи в собственное, зависящее только от неё самой будущее. Она уже наметила следующий субботний день, когда мать в очередной раз уйдёт в город за покупками, оставалось только подгадать час, когда отец будет слишком занят работой, что было в общем-то несложно, так как работал он с утра и до позднего вечера. Оставался только брат, который мог и не пойти в город, но он уже привык, что Анна регулярно сбегает, и её отсутствие не должно было стать поводом для беспокойства. И всё же что-то пробудило в Анне желание рассказать Питеру о своих планах, попрощаться хотя бы с ним. Они договорились вместе прогуляться по лесу, чтобы никто ненароком не услышал разговор, и среди шелеста ветвей Анна открыла свой секрет.
– Нельзя! – прикрикнул Питер.
– Можно! – так же громко ответила она.
– Я маме с папой расскажу, – пригрозил Питер.