В город они вошли в самый разгар грозы. Молния то и дело разрезала небосвод; горожане попрятались от ненастья в своих домах, и на улице не осталось ни души. Никого не взволновала застрявшая посреди дороги телега (даже добрый человек Гастон, чья телега по счастливой случайности в грязи не увязла, уехал вниз по улице, спешно попрощавшись с новыми знакомыми). Сначала вся семья вместе с рабом устроилась на телеге, средь вещей и под импровизированным навесом. Но после, когда стало ясно, что днище такой нагрузки не выдержит, Джордж спрыгнул и спрятался от дождя под телегой – по плечи оказавшись в свежей грязи. Уже целиком извалявшийся Джошуа и сам лёг рядом, и, дай бог, такими стараниями их транспорт продержится на день дольше.
Но погода сделала своё дело – кляча заболела. Вместо привычного ржания от неё теперь слышался один лишь свистящий хрип; в карих глазах стояла немая мольба, почти человеческая. Джордж прекрасно знал, что у них и на дом монет не хватит – придётся торговать пожитками, – чего уж говорить о враче для лошади? Тем более уже старая, того и глядишь – без всякой болезни на тот свет отойдёт. Нет, её бы впору продать, чтобы выручить пару лишних монет. Но вот только кому нужна больная кляча?
Наутро Джордж как никогда радовался солнцу – его жгучим, беспощадным лучам, быстро превратившим свежую грязь в плотную бурую скорлупу. Сухая твердь, ещё вчера бывшая топкой жижей, коврами раскинулась по улицам городка. Улицам – прямым и угловатым, с невысокими домами по обе стороны, с любопытными детскими глазами в каждом втором окне. Город встречал новых жильцов с неохотой – она читалась в каждом встречном взгляде. И понятное же дело – много в последнее время людей сбежалось сюда, а новым ртам нигде не были рады. Но как других не волновали проблемы Джорджа и его семьи, так и Джорджа мало беспокоило недовольство незнакомых ему людей. И он, на одном выдохе сбросив с себя все эти ядовитые взгляды, принялся освобождать телегу из плена бурой чешуи. Он и сам такой покрылся, да и Джошуа вымазался так, что стал похож на мексиканца – не в меру крупного, с неестественно кучерявыми волосами на глупой голове. Бетти тем временем подгоняла лошадь, чтобы та тянула телегу, а Питер подобрал палку и ею стал откалывать куски засохшей земли. Солнце почти достигло зенита, когда они закончили, и горожане (даже самые любопытные) разбрелись по своим делам. Одни только дети в окнах продолжали с интересом смотреть на грязных чужаков, да на старую больную клячу, уныло бредущих через весь их небольшой город к мэру. Когда они добрались до его офиса – двухэтажного, чуть более крупного, чем прочие, здания, – и переступили порог, суетливый худосочный мужичок лет пятидесяти подскочил со своего скрипучего стула и так и разорался своим дребезжащим голосом:
– Да как же можно?! – мэр Клифф Андерсон выставил руки вперёд в намерении вытолкнуть гостя на улицу, но прикоснуться всё же не решился. – Прошу, покиньте дом! У меня недостаточно слуг, чтобы убрать за вами всю эту грязь. Прошу! – острые концы его закрученных усов колыхались в такт возмущению.
– Мы пришли просить вас о продаже, – сказал Джордж без всякого смущения.
– Хорошо-хорошо, продам, что хотите, только на улице. Прошу!
На улице, однако, мэр быстро изменил своему былому настроению. Многие часы были потрачены на то, чтобы донести до понимания этого хитроглазого коротышки всю тягостность последних дней, пока остальная часть семейства отсиживалась в тележке среди увезённого с собой барахла и жарилась в беспощадных лучах полуденного солнца. И всё же Клифф Андерсон, в двух лаконичных фразах выразивший всё своё понимание трудных жизненных обстоятельств, а также обеспокоенность постоянными набегами индейцев, назвал за дом и участок цену большую, чем Джордж рассчитывал услышать.
– Вы же слышали мой рассказ, – сказал Джордж. – У нас таких сумм отродясь не водилось.
– И ещё никогда мне не было так тяжело на сердце, – с грустью в голосе отвечал мэр. – Но торговля, как и правление, требуют от нас быть жёсткими, непоколебимыми. Может, я смогу вам предложить что-то ещё? – он улыбнулся в кривые усы. – Продайте лошадь. И телегу. Ваши вещи тоже могут кому-то пригодиться. Негра отдайте в услугу мне. Жену пристроим кухаркой. Сами поработаете на лесопилке годик-другой. И детей найдём куда пристроить, вот уж не сомневайтесь! – его глаза горели, точно план и правда был гениален, хотя Джорджу совсем так не казалось. – Все получат кров и еду, не будут сидеть без дела. А благодаря жалованию с лесопилки, вы сможете купить домик как раз к тому времени, когда пора будет воспитывать внуков, – хитрые глазёнки Андерсона посмотрели на Анну, и Джорджу это совсем не понравилось, – если, конечно, ваша прелестная дочка не станет спешить.