В своей работе Бальзак не преминул воспользоваться и таким письменным источником, как воспоминания Видока в 4–х томах. Они появились после того, как он ушел в отставку в 1827 году. Выпуская эти записи, издатель Тенон рассчитывал на широкую сенсацию — признания бывшего каторжника, недавно еще всесильного шефа полиции должны были принести немалый доход. Расчет оказался точным. Не успели мемуары Видока появиться на французском языке, как их уже печатали английские газеты. «Полиция и ее клоака, Видок и его сыщики. Сансон и его ужасная машина… — писал Бальзак, — все было поглощено». К рукописи мемуаров приложили руку бойкие журналисты, привлеченные издателем. В том числе и некий Леритье де Леном, сомнительной репутации литератор, позже анонимно выпустивший вместе с Бальзаком «Записки палача» — книгу о кровавой династии французских палачей Сансонов, четыреста лет исполнявших свои обязанности, и об одном из ее последних представителей — Анри Сансоне, казнившем Людовика XVI.
Вскоре появляются подложные мемуары, подписанные именем Видока.
В России на выход в свет мемуаров, приобретших скандальную известность, откликнулась «Литературная газета». В двух ее номерах за 1830 год появились небольшие заметки, посвященные мемуарам Видока. Автором их был А. С. Пушкин, назвавший Видока «человеком без имени».
Имя Видока — полицейского сыщика, становится у нас нарицательным. Пушкин заклеймил им доносчика Фаддея Булгарина, называя его в эпиграммах «Видок Фиглярин». Герцен советовал отказаться от услуг шпионов–видоков в литературе, считая, что «всю их работу прекрасно исполняют газеты по дешевой цене, а может быть, и даром».
*
Оказавшись не у дел, Видок удаляется в Сен–Манде. Но не для того, чтобы коротать дни на лоне природы. Он задумывает и осуществляет новое превращение: становится предпринимателем, создает в Сен–Манде бумажную фабрику. Для него так же, как и для бальзаковского Давида Сешара, мечтавшего открыть дешевый состав бумаги, это была эпоха поисков более совершенных методов производства, говоря словами Бальзака, эпоха страданий изобретателя.
Некоторое время спустя Видок учреждает первое в мире частное сыскное бюро. Он умеет хранить тайны, но умеет и разгадывать их. И вот уже деятельность его бюро распространяется не только на Францию, у него появляются информаторы и за границей. Четыре тысячи богатых клиентов пользуются его услугами. И снова Видок проникает в чужие тайны, раскрывает секреты. Он успешно конкурирует с официальной полицией, что пришлось ей, естественно, не по вкусу. Против Видока возбуждают один, потом второй процессы. Но победить его так и не удалось. В конце концов, устав от войны со столь опытным противником, полиция примиряется с ним.
В жизни ему приходилось выступать под разными именами: де Сент–Эстев, де Сен–Жюльен, Сен–Шарль и Лоран, Жан Луи и господин Жюль — были его масками, его называли Мек, что на воровском жаргоне значит «Хозяин». Теперь он известен просто как «папаша с улицы Галери Вивьен». Это его последняя кличка.
О нем вспоминают главным образом тогда, когда надо оказать услугу трону, выполнить тонкое и трудное дипломатическое поручение за границей, получить совет по делам полиции. Тем временем он ведет полусветскую жизнь, и его черный сюртук с пустым рукавом правой руки, ампутированной после тяжелого перелома, часто мелькает в парижских гостиных. И всюду он желанный гость, ибо охотно рассказывает о своих приключениях. В его друзьях числились герцоги и графы, министры и политические деятели, с ним водили знакомство писатели Оноре де Бальзак и Виктор Гюго, Александр Дюма и Леон Гозлан, Эжен Сю и Фредерик Сулье, Ламартин и Альфонс Kapp. И многие из них, подобно Бальзаку, черпали из этого источника.