21 ноября. Начался переезд лаборатории, и я увидел датский пролетариат в деле… Сегодня ровно в 10:00, минута в минуту, в лабораторию вошли два интеллигентного вида грузчика (я-то ожидал человек десять), причем одному было лет 25, а другому уже сильно за 60, - и совершенно не напрягаясь, за два часа с помощью двух ручных тележек-домкратов и одного автокрана перетащили наши оптические столы (каждый весом в тонну) с собранными установками на них из одного здания в другое, ни разу их не стукнув и не застряв в узких проходах. Причем с ними даже крановщика не было - краном тоже управлял один из этих двоих с помощью дистанционного пульта. Правда, сняли с нас эти профессионалы тоже немало - примерно тысячу долларов за полдня работы.
24 ноября. Идет дождь. Поутру на улицах лед. Велосипед у меня по-прежнему без крыши и даже без зонтика, приезжаю на работу мокрый и местами обледенелый, за двадцать-то минут езды.
6 декабря. А сегодня ехал через какой-то невероятный туман, такой, что стекла очков покрывались слоем воды за несколько секунд. Впервые проскочил поворот на свою улочку - ее просто не было в наличии. Ехал на ощупь, благо помню каждую неровность на этой дороге, и только чудом ни на кого не наехал. Давно пора вообще на пешеходов тоже лампочки вешать в обязательном порядке, спереди и сзади, как на велосипеды, и снабжать их туманной сиреной.
Датчане все уже месяц, как готовятся к Рождеству - их любимое занятие!
14 декабря. Месяц назад в Дании состоялись выборы, в результате которых впервые за девять лет социал-демократов у власти сменили правые центристы. За пределами Дании этого, понятное дело, никто не заметил, а для граждан Королевства Датского это было большим и радостным событием, потому что социалисты с их безумными налогами за девять лет всех достали.
И вот позавчера был обнародован указ нового правительства: во-первых, создать новое Министерство науки, а во-вторых - ввиду того, что новое министерство уже расходует слишком много средств, финансирование всех научных проектов радикально сократить. Не исключая и проекты, финансируемые международными фондами, то есть правительство накладывает лапу и на те деньги, которых оно нам не давало.
Сегодня у нас читал Нобелевскую лекцию лауреат этого года Carl Wieman, - о холодных атомах, за которые он и получил Нобелевскую премию, - то есть как раз о том, чем я сейчас занимаюсь. Жалко, я на десять лет позже начал, чем он, а то мне бы дали, а не ему.
Рождественская горячка достигла апогея. Магазины работают даже по воскресеньям, и по ним носятся обезумевшие толпы датчан, докупающих последние подарки. При этом ассортимент здешних магазинов выучивается наизусть за один поход по ним, это вам не Москва и не Петербург, и пытаться найти здесь что-то новое так же нелепо, как у себя в тумбочке.
А они все носятся и носятся.
Глава 18. Датское Рождество.
22 декабря. Состоялось главное событие года – julefrokost. Буквально это переводится, как «Рождественский перекус», а на самом деле это всеинститутская пьянка продолжительностью в 16 часов. Началась она в десять утра с мощного возлияния с обязательным пением специально написанных и распечатанных для этого случая текстов хором по бумажкам и всеобщих игр. Игры были, например, такие: на столы ставятся купленные заранее призы, завернутые в упаковочную бумажку. Призом может быть бутылка вина, или детская игрушка, или рулон туалетной бумаги… На каждый стол выдается по игральной кости и все по очереди ее бросают. Тот, кому выпала «шестерка», получает право подбежать к другому столу, схватить с него приз и поставить на свой стол. Выигрывают те, у кого призы окажутся к концу игры. Продолжается это долго, и до финального свистка все призы меняют хозяев несколько раз; при этом, вопреки правилам, временные владельцы призов не всегда соглашаются их отдавать, и тогда возникает потасовка (в этом, похоже, и заключается тайный смысл игры). Понаблюдав за хитрым нашим аспирантом Брайаном, я усек, что в потасовки он не вступает, а вместо этого все свои трофеи незаметно прячет под стол. Потом играли в лотерею, потом пели песню про мышек, зажав в зубах по куску сахара с нарисованной на нем вертикальной черной полоской – чтобы он выглядел, как два мышиных зуба. Потом слушали нетрезвый любительский оркестр. Потом пьянка возобновилась с новой силой. Я спросил у соседа по столу, почему на столах только шнапс и пиво, и ни бутылки воды, действительно, это как же можно надраться, если водку пивом запивать? На что он мне резонно ответил «а ты сюда зачем пришел?» И таки все надрались, и пьющие и непьющие, и пели песни, и танцевали на столах, и падали под стол, и затевали носорожий датский флирт с тяжеловесными соседками, прямо не отходя от столов со выпивкой, и обнимались и целовались… Часов в девять вечера я пригласил танцевать очень миленькую секретаршу, и не успел договорить второй или третий комплимент, как она обмякла и потеряла сознание, прямо как тургеневская девушка – только не от волнения, а от шнапса.