Некоторое время они молчали. По парковому газону осторожно прыгал какой-то кролик, стремящийся скользнуть в кусты. Люциус рассеянно проводил его взглядом.
— И все же… Чего вы хотите?
Малфой перевел глаза на нее.
— То есть?
— Ну… чего вы ожидали, мистер Малфой? Что вам нужно от меня? — Гермиона пыталась встретиться с ним глазами.
— Не понимаю вас.
— Какую пользу вы пытаетесь извлечь на этот раз? — она с недоумением пожала плечами и задала вопрос прямо: — Вы что, пытаетесь соблазнить меня?
— Что?! — Люциус выглядел оскорбленным.
— Но… — она смутилась, — ваши подарки очень ценны. И они… так правильно подобраны. Будто специально для меня! И, конечно, мне они нравятся. Вы пытались манипулировать мной, да?
— Да успокойтесь вы… Ничего мне от вас не нужно. Просто хочу облегчить собственную боль. Я понимаю, это эгоистично. Что поделать… Я — эгоист. И всегда был им. Слабый, трусливый эгоист. Вот почему я посылаю анонимные подарки женщине: в попытке облегчить собственную совесть.
— Но эта книга… она невероятна. Я даже не думала, что она существует. Такой подарок… Он почти бесценен.
— Рад, что вам понравилась эта вещичка.
Гермиона растерянно покачала головой.
— Что, разочарованы, что все это пришло от меня? — Люциус усмехнулся.
— Ох… Не знаю, — откровенно призналась она.
— Что ж… имеете право.
— Просто… вы так отличаетесь от того, каким я привыкла видеть вас. Как будто два разных человека.
— Признаюсь, теперь я и сам не очень-то понимаю себя, — он посмотрел на Гермиону, которая попыталась что-то сказать, протянув к нему руку. Малфой отступил, избегая прикосновения. — Пожалуй, откровений на сегодня достаточно. До свидания, мисс Грейнджер, — суховато произнес он, — думаю, мне пора домой.
И удалился с террасы.
========== И пусть в Рождество случаются чудеса… ==========
Теперь уже она не могла сосредоточиться на работе. Праздничная атмосфера министерства вдруг начала мешать. Но не только рождественская суматоха отвлекала сейчас. Почему-то… и она не могла объяснить себе — почему, думать ни о чем, кроме Люциуса Малфоя, не удавалось. То, каким он предстал перед ней… открытым и смиренным, настолько отличалось от того, что она вообще могла себе представить, что это невероятное изменение бесконечно удивляло. И еще… конечно же, теперь она не могла не думать о физической привлекательности Люциуса.
«Боже мой, я что, и впрямь заболела Люциусом Малфоем?» — Гермиона обняла себя за плечи, понимая, что не может избавиться от его образа. Теперь, после их разговора на балу, его физическое присутствие, сдержанное и в то же время полное искренности, почти завораживало. Через два дня после бала она сидела у себя в кабинете, обхватив голову руками, и продолжала думать о Малфое. И ничего не могла с собой поделать… До Рождества оставался один день.
А затем, с внезапной решимостью, вдруг встала, схватила пальто и выбежала из кабинета, уже почти в следующий же миг обнаруживая себя в Косом переулке.
Гермиона не знала, что заставило ее прийти сюда — словно какое-то наитие прошептало: ты должна оказаться там. И действительно! Прошло всего несколько минут, и она увидела Люциуса, равнодушно разглядывающего витрину магазинчика «Флориш и Блоттс». В животе что-то мучительно, но приятно дернулось. И на этот раз она отчетливо осознала, что именно.
Люциус уже повернулся, чтобы уйти.
«Нет! Я не могу отпустить его…» — она смотрела, как Малфой быстро поднимается по переулку. А потом шагнула и направилась следом. Решительно и смело, несмотря на то, что ноги подкашивались от страха. Наконец, когда Люциус свернул в пустынный переулок, она набралась храбрости и окликнула его. Удивленный Малфой обернулся и машинально поставил у стены свою метлу. Увидев в его глазах мгновенную вспышку восторженного восхищения, Гермиона обрадовалась и торопливо затараторила:
— О, здравствуйте, мистер Малфой.
Люциус слегка улыбнулся, совсем чуть-чуть, но этого ей было достаточно.
— Добрый день, мисс Грейнджер.
Она помолчала… а потом рискнула:
— Думаю, теперь вы могли бы называть меня Гермионой, — тепло улыбнулась в ответ. — Что, готовитесь к Рождеству?
— Эм-м… — невнятно подтвердил он, знакомо приподняв брови, и внутри у Гермионы вновь что-то ухнуло вниз. — Не то, чтобы прям готовился…
— Вы планируете отмечать праздник в поместье?
— Да, как обычно. Драко будет со своей матерью.
— О, я уверена, у вас много друзей, которые будут рады прийти и составить вам компанию.
Люциус молча смотрел на нее, но ничего не отвечал.
— Вам понравился бал? — спросил все-таки чуть позже и голос у него заметно потеплел.
«Странно… почему раньше его голос лишь пугал меня? А сейчас… сейчас я могу чувствовать в нем теплоту и мягкость».
— Да, думаю, да… Правда, понравился — немного неподходящее слово, — она взглянула на него. — И мне пришлось заняться кое-чем другим. Но я рада, что мы с вами поговорили… Есть такие вещи, которые обязательно нужно проговорить…
— От вас все еще пахнет этими духами, — вдруг выпалил он и, похоже, и сам удивился своей реплике.
Гермиона тут же широко улыбнулась.
— Да. Вы чувствуете их, да? Мне так нравится этот запах…
— Я рад, что они вам нравятся. Знаете, а они удивительно гармонируют с вашим образом.
Гермиона понюхала свое запястье.
— Смотрите… А еще они ужасно стойкие. Понимаете, я подушилась сегодня утром, а они до сих пор пахнут, будто я сделала это только что. Вот, понюхайте… — она подняла запястье к кончику его носа.
Немного поколебавшись, Люциус наклонился и вдохнул запах. А Гермиона вдруг смутилась и быстро отдернула руку.
— Как поживает ваша совесть? — подшучивая, спросила она.
Снова помолчав, Малфой иронично поднял брови.
— Уже лучше… Мне кажется, нужно еще какое-то время, чтобы она перестала беспокоить меня окончательно…
Сердце болезненно сжалось. Она посмотрела на Малфоя. Дежурная улыбка, которой светилось его лицо на балу, по сути, была такой же маской, как и та, которую он носил для Волдеморта. И поняла одну простую вещь: этот человек был по-настоящему разбит теми событиями, что произошли с ним за эти годы. А самое страшное, он заслужил всё это, и она всегда верила в это. Но теперь… его отчаянные попытки исправить прошлое и продолжить жизнь с новой страницы сотрясали ее прежние суждения напрочь.
— Но я должен признать, — продолжил он, — разговор с вами совершил гораздо больше, чем отправка нескольких вещей через сову одной ничего не подозревающей, но бесконечно очаровательной ведьме.
— Люциус… — она шагнула к нему, но Люциус снова отступил, правда, всего на один шаг, но Гермиона продолжила, прикрывая глаза. — Я хотела сказать: большое спасибо.
— Не ожидал, что вы это сделаете. Не стоило меня благодарить…
— Но почему… просто мне безумно нравятся ваши подарки. И я обожаю каждый из них! — она снова сделала шаг к нему. — Спасибо!
А потом, поднявшись на цыпочки, неожиданно потянулась к нему и дотронулась губами до щеки. У Малфоя была замечательная гладкая кожа. И пахнул он просто чудесно. Так чудесно, что ей не хотелось отстраняться. Гермиона задержалась, пока, наконец, не почувствовала, что он напряжен.
— Гермиона… — тихо, словно немного смущенно прошептал он, и Гермиона в который раз подивилась этому бархатному тембру.
Но она не отступила. Лишь прижала губы, только теперь к его шее, и осталась рядом, а потом пристально посмотрела в глаза и увидела, что Люциус тоже внимательно смотрит на нее.