Ораков несколько секунд помолчал, словно давая себе передышку. Потом, повернувшись ко мне, сказал:
— Не надоел я еще?
— Мне — нет. Не знаю, как Курбану.
Глянув на башлыка, Курбан почтительно сказал:
— Когда вы говорите, яшули, дороги не замечаешь. Когда вы молчите — дороге нет конца.
— Что ж… Тогда я продолжу, — молвил Бегенч, — Тем более, что я, кажется, не сказал главного. А это главное — наша молодежь. Весь колхоз держится на ней. Она в поле, и на фермах, и за отарами ходит. Везде она. Каждым своим успехом, каждой победой колхоз обязан ей. Поэтому заботиться о молодежи — это священный долг старших, закон нашей жизни. Кое-что в этом отношении уже сделано. Построены Дом культуры, кинотеатр, библиотека. Но это только начало. Теперь на очереди — ресторан. Да, да!.. Ресторан — большой, современный, как в городе. Он должен быть красивым и уютным. Каждый, кто придет туда, сможет потанцевать, послушать музыку или просто — отдохнуть. А можно и праздник семейный справить: свадьбу, юбилей, рождение ребенка. Можно отметить победу в соревновании. В самом деле, почему не придти в ресторан коллективно, всей бригадой и не отпраздновать победу! Деньги на строительство ресторана есть. Значит, и эта мечта станет явью.
— Да, яшули, неплохо бы вечерком в ресторан заглянуть, — воодушевленный рассказом башлыка, мечтательно произнес Курбан, — да вряд ли удастся: башлыка некому будет возить.
— Ну вот… Еще и ресторана нет, а ты уже ноешь, — рассмеялся Бегенч. — В крайнем случае, сам за баранку сяду! Согласен?
— Нет. Никуда вас одного не отпущу. Особенно ночью, — решительно заявил Курбан. — Бог с ним, с рестораном…
— Ай, берекелла! Молодец! — чуть слышно сказал Ораков и ласково посмотрел на водителя.
В это время машина свернула налево, на переезд железной дороги, проскочила его и по ровному шоссе помчалась навстречу поселку, утопавшему в зелени молодых деревьев. Вскоре мы прибыли на участок Гаплан. Здесь Ораков управился со всеми своими делами и примерно через час мы возвращались обратно. Все это время у меня из головы не выходили слова шофера о том, что он ни за что не отпустил бы председателя одного — особенно ночью. Они напомнили о желании спросить у Оракова, как работалось ему последние четыре года и что слышно о Желтозубом?
— В основном работалось неплохо. Но были, как говорится, и «сюрпризы», — печально улыбнулся Ораков, поворачиваясь ко мне лицом. — Прошу заметить, что все они, то есть сюрпризы, были преподнесены накануне выборов, когда я баллотировался как кандидат В депутаты Верховного Совета СССР.
— Теперь о Желтозубом. Ничего конкретного о нем сказать не могу. С ним я ни разу не встречался и судить о его зловредных действиях против меня не берусь. Может, были. А, может, и не было. Не пойман — не вор.
Ораков помолчал немного, подумал и сказал:
— Лучше о «сюрпризах» расскажу. Не возражаете? Как-то утром приехал я на работу. У входа в правление встречает меня знакомый старик — солидный, с большой бородой, в белой рубашке и в просторных туркменских шароварах. Поздоровались мы, старик и говорит:
— Это правда, башлык, что ты уходишь от нас?
Вопрос был настолько неожиданным, что я не знал, что на него ответить.
— А куда я должен уйти? — спрашиваю и пытаюсь изобразить что-то вроде улыбки. — Разве надоел уже?
— Как будто сам не знаешь куда, — строго сказал старик, показывая тем самым, что ему не до шуток.
— Нет, не знаю.
— Да, говорят, опять в какой-то отстающий…
— А кто говорит?
— Разве я припомню! Народ говорит…
— Эх, яшули, — ответил я старику, — надо бы по-меньше верить слухам. — Когда буду уходить, я соберу людей и о своем уходе сообщу всему колхозу. Можете быть уверены — тайком не сбегу.