До Нички оставалось совсем немного. Я задумался над историей, рассказанной мотористом, и мне показалось, что у нее нет конца.
— Ну, а с теми женщинами потом-то довелось встретиться? — спросил я моториста.
— Довелось, — оживился Худояр. — Сами приезжали в Ничку и сына привозили. Славный такой парень!.. Со мной они рассчитались сполна. Кроме сорочки, какая была у меня, они привезли в подарок халат. Я стал отказываться, старуха — в слезы. «У нас, говорит, есть примета, если не примешь подарка, ребенок не будет долго жить». Пришлось взять. И чего уж я совсем не ожидал: мальчишке-то мое имя дали — Худояр! Тут и я… чуть не разрыдался. От радости, конечно!
О Каракумском канале нередко говорят и пишут как о канале жизни. После рассказа Худояра о рождении человека эти слова приобрели какой-то новый, неожиданно глубокий смысл.
Вскоре с левой стороны начались заросли тальника. И среди них я сразу узнал полюбившийся мне тал, похожий на зеленый парашют. Легкий ветер шумел в его листве, ворошил молодую веселую крону.
В кратком послесловии к этому рассказу мне хотелось бы поведать о дальнейшей судьбе Худояра Сабирова.
Как-то встретился я с моим соседом Анатолием Васильевичем Лебедевым, работавшим тогда в Ашхабаде начальником управления охотничьего хозяйства. Разговорились.
— Как дела? — задал я традиционный вопрос.
— Ничего, — ответил сосед. — Только вот радикулит проклятый мучает. Который день уж нахожусь на бюллетени. Но даром времени не теряю: прочел твою книжку «Долина ветров». Между прочим, там есть рассказ о Худояре. Этого парня я тоже знал. Последнее время он работал егерем в рыбнадзоре, на Хауз-Хане.
— Как это знал? Разве с ним что-нибудь случилось?
— А ты что, не в курсе?
— Нет.
— Погиб Худояр.
— Как?
— Однажды с товарищем он совершал инспекционную поездку по водохранилищу. Короче говоря, браконьеров ловил. В это время началась гроза, в лодку ударила молния и убила Худояра. Вот так.
Признаюсь, эта новость и меня поразила, как громом. Мне искренне стало жаль Худояра: веселый и добрый был человек.
ВОЛШЕБНИК ХЫДЫР
Огненным жаром дышал август. Полевые вагончики так накалялись за день, что к ночи в них было как в парной. Механизаторы, жившие в вагончиках, вынесли из них кровати и спали под открытым небом: на воздухе дышалось легче, да и то, по правде говоря, не всегда.
Наступил вечер. Бульдозеристы Меред Сарыев, Карры Аннадурдыев и бригадир Хыдыр Агабаев вернулись с вахты. Это были пожилые люди и от усталости едва держались на ногах. На кошме, брошенной рядом с вагончиком, они наскоро поужинали и легли отдыхать — их койки стояли рядом.
Была в бригаде и молодежь. Позже всех — не больше месяца назад — в ней появился молодой парень из Каахка — Кичи Мухаммедов. Юный смуглолицый гигант быстро завоевал симпатию всех товарищей и стал среди них самым заметным человеком.
А имя ему словно в насмешку было дано. Кичи в переводе на русский означает маленький, малыш. Ну, какой же Кичи малыш, если рост у него чуть не два метра!
Вскоре, по непонятной причине, его настоящее имя забылось и с чьей-то легкой руки новичка стали называть только по-русски: Малыш. И даже не так, а чуточку мягче: Малиш.
День-деньской только и слышалось:
— Эй, Малиш! Иди сюда!
— Как дела твои, Малиш?
— Эй, Малиш! Пошли на вахту!
— Эй, Малиш, неси обед.
За переделку своего имени Кичи ни на кого не сердился и втайне даже немного гордился им, хотя оно так же, как и прежнее, не очень-то вязалось с его внушительной великаньей внешностью.
…Подложив руки под голову, Хыдыр Агабаев рассеянно глядел в небо. В темных берегах вселенной торжественно мерцала звездная река. Изредка падали метеоры. Их прямой огненный след медленно угасал в густом лиловом мраке.
Прямо над Хыдыром весело светилась Вега. Слегка опустив глаза, он увидел перед собой Полярную звезду и вспомнил, что туркмены издревле называют ее «Демир газык» — «Железный кол». Согласно старой восточной легенде, вокруг Железного кола всегда на виду крутятся Белая и Красная лошади. Это звезды Альфа и Бета.
Разглядывая небо, Агабаев досадливо вздохнул: воздух все еще был горяч и неподвижен. Ему казалось, что там, в вышине, не звезды горят, а угли, только что выброшенные из жаровни. Все тело было в поту, отчаянно кусались комары.
«Когда же наступит прохлада?» — подумал Хыдыр и повернулся на бок.
— Меред, ты спишь? — негромко окликнул он соседа. Тот, заскрипев кроватью, тоже повернулся набок и глухо проворчал: