1. Торговая контора
Личное сближение между Марксом и Энгельсом началось с первых же дней их знакомства, когда они, совсем еще юные, встретились в Париже в конце августа 1844 г.; тогда Марксу было всего 26 лет, а Энгельсу не было еще и 24-х. С тех пор их связывала постоянная дружба, которая вскоре перешла в такую тесную близость двух великих душ, которая редко встречалась за всю историю человечества. Маркс, политический изгнанник, кочует с семьей по Европе: на родину, в Германию, путь ему закрыт; из Брюсселя его высылают; он едет в Париж, но оттуда его высылают несколько раз. Наконец, он с семьей обосновался в Лондоне. Но материальных средств для осуществления научных исследований (прежде всего в области политической экономии) и для содержания теперь уже довольно большой семьи у Маркса нет. Он стал вождем международного революционного рабочего движения, а ведь это требует немало сил для теоретической и практической работы. Откуда же взять средства? И здесь Энгельс идет на великую жертву: хотя он всей душой ненавидит торговое дело своего отца — «деспота, религиозного фабриканта» (по характеристике, данной позднее Лениным), но ради своего друга Маркса, ради всего мирового рабочего движения он закабаляется на двадцать лет в качестве компаньона в Манчестерской фирме (торговая контора «Эрмен и Энгельс»). Здесь, в Манчестере, за писанием деловых писем по торговым делам конторы, за скучными подсчетами расходов и выручки, за разговорами с посетителями конторы, покупателями и продавцами проходят двадцать лет — и каких! — лучших лет жизни Энгельса: начал он работать в конторе, когда ему было едва 30 лет, а кончил, будучи уже 50-летним пожилым человеком.
Благодаря материальной помощи Энгельса Маркс смог работать, более того, он и его семья могли жить и не умереть от голода и холода, когда им буквально нечем было платить за хлеб и за квартиру и они могли быть выброшены на улицу. Сколько раз Энгельс приходил на выручку своему другу в самые тяжелые, можно сказать, катастрофические моменты — об этом рассказывают, их письма, которыми они обменивались, ведя почти ежедневную переписку — один, находясь в Лондоне, другой — в Манчестере. Это можно понять и представить себе еще ярче, если обратить внимание на то, что дети Маркса (как писала его жена) называли Энгельса «нашим ангелом», видя в нем «ангела-спасителя» их семьи. И уж если около таких атеистов-безбожников, какими были Маркс и Энгельс, бытовало подобное выражение, можно догадаться, каким действительно ангелом-спасителем для Маркса и его семьи был Энгельс в течение этих 20 лет тяжелой и нудной работы в Манчестерской конторе.
Только благодаря этому Маркс имел нужное время для того, чтобы вести свои исследования по политической экономии, из которых выросла сначала книга «К критике политической экономии», а затем величественное здание «Капитала», это поистине бессмертное творение человеческого гения. И трудно теперь представить, что какие-то неоплаченные счета от мясника или от прачки могли нарушать ход развития мысли Маркса, могли притуплять острие его творческого гения. Об этом Энгельсу с горечью пишет Маркс, когда в трудную минуту у него вырывается признание о том, что мелочные заботы о пропитании и квартирной плате притупляют его способность к абстрактному, т.е. теоретическому мышлению.
Положение семьи Маркса временами становится настолько тревожным и тяжелым, что стоит на грани полной катастрофы. Так, 15 июля 1858 г. Маркс шлет письмо Энгельсу, которое иначе, как сигналом «SOS», назвать нельзя: «Дорогой Энгельс! Прошу тебя прежде всего не пугаться содержания этого письма, ибо оно отнюдь не апелляция к твоей и без того уже сверх всякой меры использованной кассе. Но, с другой стороны, нужно обсудить совместно, нельзя ли найти какой-нибудь выход из нынешнего положения, потому что оно становится абсолютно невыносимым. Непосредственным результатом всего этого уже явилось то, что я совершенно неработоспособен, поскольку, с одной стороны, я теряю лучшее время на беготню и бесплодные попытки достать деньги, с другой стороны — притупляется моя способность к абстрактному мышлению из-за домашних неурядиц, а быть может, и вследствие ухудшения моего физического состояния. Жена моя изнервничалась от всей этой дряни, и доктор Аллен, который, хотя догадывается, где жмет сапог, но, разумеется, не знает истинного положения дел, снова — на сей раз решительно — заявил мне, что не ручается, не будет ли воспаления мозга или чего-нибудь подобного, если она не уедет на продолжительное время на морские купанья. Но я-то знаю, что при нынешних условиях даже морские купанья, если бы они и были доступны, нисколько не помогли бы ей, пока её преследуют ежедневные заботы и призрак неизбежной конечной катастрофы. Последнюю же не удастся больше отсрочить надолго, и даже при отсрочке на несколько недель не прекратится невыносимая повседневная борьба за самое необходимое, и общее положение останется таким, что все неизбежно должно рухнуть»[1-1].