- Так это здесь допускается?
- Что это? – уточнил Дэвид. – Поздравлять новых кадетов?
- Ты понял, о чем я.
- Ну, технически это довольно сложно, но прямо, кажется, не запрещено. Вы сильно не волнуйтесь, мы живем в разных корпусах и не можем видеться после отбоя. Да и остальное время… У нас будет совершенно разное расписание и куча дел. Я уже молчу про лето. Всех кандидатов завтра отправляют в Казармы, а я почти сразу уеду в тренировочный лагерь.
- Короче говоря, мы не успеем друг другу надоесть, - закончил я и еще крепче прижался к нему.
- Что ж, ясно, - вздохнула Камиль. – Не хочешь с нами попрощаться?
Прежде чем я успел что-то сказать, Дэйв подтолкнул меня к ним.
- Мы проводим вас до парковки. С радостью. Или я пойду на пробежку со Шварценбахером.
- Ты шантажист! – прошептал я.
- А ты мог бы быть повежливее с родителями.
Может, это была не такая уж плохая идея, потому что то был последний раз, когда я их видел. Ну, не совсем так. Они приезжали в День принятия в ряды вооруженных сил, я ездил на похороны дяди, мы пару раз встречались в отпуске и последний раз – на моем выпускном. Но дома я больше ни разу не был. Мучает ли меня совесть по этому поводу? Поначалу случалось, но уже в конце того года Камиль вышла замуж. Это была просто гора с плеч. Я отправил им цветы и даже позвонил и дал разрешение использовать мою комнату по любому назначению (предварительно пришлось произнести текст для Дэйва, и он утверждал, что, несмотря на то, что я думал, что говорю искренне, в моем голосе проскальзывал то сарказм, то даже что-то похожее на обиду. Ох уж эти игры разума…). В любом случае, прощаясь с родителями в тот вечер, я не чувствовал особой грусти, да что там – мне хотелось, чтобы они быстрее уехали!
- Думаешь, можно попросить Шварца удалиться раньше восьми? – спросил я.
- Уверен, что не стоит злоупотреблять его добротой, - Дэйв провел рукой по тому, что осталось от моих волос. – Так странно видеть тебя другим. И в этих декорациях.
- Привыкнешь. Мы же теперь часто будем видеться.
- Не факт.
- Так нужно пользоваться каждой минутой? – я прижал его к дереву. Он не сопротивлялся, но очень скоро сказал:
- Осторожно, эту рубашку потом хрен отстираешь. И вообще, по поводу этого… Ты же не думал, что мы с тобой тут будем прогуливаться за ручку, устраивать романтические пикники на лужайке у общежития и бросаться в объятия друг друга при каждой встрече?
- А что, кто-то против? Ты же сам сегодня…
- Никто не против. Я имею в виду, никто не скажет, что против, но никто и не за. Сегодня особый случай, в контексте всеобщего празднования это было уместно…да я просто не сдержался, когда удалось, наконец, до тебя добраться, но вообще…я не сторонник того, чтобы люди облизывали друг другу гортани на публике.
- То есть, вообще никогда?
- Ну, не знаю. Может, по выходным. Увидим. А теперь отправляйся в свою комнату и засвидетельствую почтение своему новому товарищу.
- Товарищам. Я в трехместной.
- Что ж, так даже надежней.
- О чем это ты?
- Да так… Действительно, что может случиться в комнате первокурсников… Ну, и как они?
- Не особо запомнил… А хотя, подожди. Один невероятный красавчик, а второй так себе, но зато он мне уже подмигивал, так что, я, пожалуй, начну… Черт, нет, я даже произнести это не могу!
- Жаль. Я ждал фантазии про оргию. Ну, что ж.
- Так мне на самом деле пока идти туда?
- Да. Я еще должен явиться на рапорт по сегодняшнему дню. Встретимся у моей казармы. Помнишь, где?
- Никогда не забуду.
***
Мои соседи по комнате оказались не так уж ужасны. Правда, им было по 17, и этот год разницы сильно ощущался, хотя, может, дело было и не в возрасте. Мы обсудили предстоящий завтра отъезд на БКТ и проверили содержимое рюкзаков. Не знаю, по каким рекомендациям они готовились, но собраны они были довольно-таки паршиво. Они очень удивились, что у меня с собой свой фонарь и мультитул.
- Нам же все выдадут, - сказал Джаред.
- Ну, удачи со стандартными кадетскими фонарями. Вы, вообще, в курсе, что они даже не налобные?
- А что, это так важно? – спросил Ракеш.
Ох уж эти современные подростки! Они не подумали взять с собой зажигалку или пятьсот метров пластыря, но зато оба обзавелись татуировками: Ракеш какими-то письменами на хинди по обеим рукам, а Джаред – Go Army! на плече. Это было настолько же оригинально, как есть индейку на рождество, но мне хотелось начать с дружелюбного тона, поэтому я сказал:
- Круто. Если вас убьют в каких-нибудь боевых действиях, вас будет гораздо легче опознать. Кстати, об этом. Догадываетесь, зачем мы предоставляем такие подробные стоматологические карты?
- Чтобы здешнему дантисту было проще? - предположил Ракеш.
- Ох, ну конечно! А ещё там снимки всех наших зубов вместе с челюстью. Согласитесь, как-то спокойнее на душе, когда уверен, что тебе идентифицируют даже по паре зубов, если ничего другого не останется.
- А у тебя что, совсем ни одной тату? – попытался сменить тему Джаред.
- Так и быть, покажу, - я встал и сделал вид, что собираюсь спустить брюки. – У меня тут бабочка на крестце.
Они молча сидели и смотрели. Тяжелая публика.
- Нет. У меня нет никаких тату. Это запрещено моей религией. Кстати, об этом. Мне пора на вечернюю мессу.
- Сегодня нет мессы, у меня есть расписание, - сказал Джаред.
- Вот именно, чувак, вот именно, - сказал я, оставив их в полном недоумении.
***
В 9 от Шварценбахера пришло сообщение, что у нас осталось 7 минут.
- Вот почему не 6:42? – поинтересовался я, доставая из-под кровати носок. – Это твой или мой?
- Твой, конечно, я свои так не бросаю. Вот, держи, - Дэйв протянул мне прозрачную папку.
- Что это?
- Белые прямоугольные штуки называются конверты, а маленькие цветные – марки. Они нужны для отправки корреспонденции.
- Куда? В позапрошлый век?
- Мне из БКТ писать было некому, но у тебя, вроде бы, другая ситуация. Или нет?
- А я не могу тебе просто позвонить? Или сообщение отправить?
- Ты что, это же не так романтично! – Дэйв покачал головой. – У тебя что, не забрали телефон?
- Да, но я думал…
- Нет, ты увидишь его только в августе. Вам разрешат сделать два или три звонка с общего телефона за все время, и я тебе советую потратить их на родителей. До меня ты, в любом случае, не дозвонишься – я буду в Бакнере, так что пиши туда.
- Я никогда не писал таких писем.
- Я тоже. И в этот раз многого не могу обещать, потому что мы-то будем на учениях с настоящей армией, - он показал мне язык.
- Очень по-взрослому! Почему ты не пошел инструктором к нам?
- Даже не знаю… Тяжелый был выбор: мучиться с кучей малолетних придурков или быть на учениях с реальными военными, кучей разного оружия и вертолетами. – Дей поправил мой воротник.
- Но ведь там буду я.
- Тем более. Тебе бы влетало больше всех. И вообще, я сильно подозреваю, что мне нельзя быть твоим инструктором.
- Почему это? Потому что ты не хочешь?
- Безусловно. И еще тот незначительный факт, что мы в, бесспорно, неуставных отношениях. Так что считается, что я буду относиться к тебе предвзято. Что, конечно, так и есть.
- Я понял. Когда теперь увидимся?
- После Марш-броска и распределения по ротам я буду ждать тебя здесь… Если еще сможешь передвигаться.
- Если буду идти к тебе, то дойду.
- Увидим. – Дэйв крепко обнял меня. – Удачи. И не завали командную работу.
На лестнице я встретил Йохана.
- О, пунктуально, молодцы! – воскликнул он. – Ну, что же, наслаждайся первыми днями армейской жизни. Думаю, у тебя все будет неплохо. Мы беспокоимся только за командную работу.
- Уже слышал.
- А теперь, беги, дитя мое, беги, что есть сил, потому что через 20 минут твоя карета превратиться в тыкву!
- Шварц, до моего общежития идти пять минут, а до закрытия – целый час, что ты несешь?