Он кивнул и встал у меня за спиной, заглядывая в экран.
- Как у вас тут дела?
Я почувствовал руку у себя на шее, большой палец нажал на почти уже завязавшиеся узлом мышцы, и я вспомнил, сколько времени просидел, почти не двигаясь. Но я могу функционировать почти в любой ситуации, поэтому мне удалось говорить, почти не издавая стонов удовольствия, от того, что мои плечи и шея снова оживают.
- Мы почти закончили на сегодня. На следующий раз останется только зайти на все станции и скачать архивы.
- Это было довольно странное дело. – сказала Лидия. – До меня не сразу дошло, почему мы не можем войти, а потом – почему возникают проблемы с дешифровкой. Все оказалось до смешного просто – тут используется чрезвычайно старая технология, которой от 30 до 40 лет, это как руны читать на Розеттском камне.
- Мы когда скачали пробный файл, даже не сразу поняли, что это: аудио, текст или изображение – ни один из этих форматов давно не используется.
- Но это не проблема для таких гениев, как вы?
- Пришлось углубиться в историю, - улыбнулась Лидия. – Это было, как путешествие в средневековье, где одно изображение весило по паре мегабайт, а файлы могли повредиться при архивировании.
- Вы бы для аутентичности и атмосферности нашли еще такие кубические мониторы с электронно-лучевыми трубками, - усмехнулся Дэйв и, к моему глубочайшему неудовольствию, отошел от меня к холодильнику, чтобы достать воду.
- Это уже каменный век, - Лидия снова улыбнулась. Я был в небольшой растерянности: они спокойно разговаривали и постоянно улыбались друг другу. Я что, серьезно ожидал чего-то другого? Мы же взрослые цивилизованные люди, что мы, не сможем спокойно пообщаться 15 минут?
- Так что, все-таки естественный или искусственный путь? – уже через пару минут спросил Дэйв, и я понял, нет, мы никакие не взрослые и не цивилизованные.
- Денни! - взмолился я.
- В любой другой компании это был бы неприличный вопрос, - сказал Дэйв. – Но мы здесь уже на стольких уровнях повязаны, что нет смысла сдерживаться. И разумом я понимаю, что вероятность того, что Кёрк это сделал, ничтожна мала, но это не значит, что он не мог попытаться. Так что, вам удалось насладиться мгновениями растерянности и неловкости, в то же время не лишенных взаимного любопытства и даже небольшой доли эстетического удовлетворения?
- Это самое длинное сложноподчиненное предложение, которое я слышала за последний год, - констатировала Лидия. – Но мой ответ будет коротким – нет.
- Это поразительно, - признал Дэйв.
- Нет. В клинике это проходит спокойнее, гигиеничнее и эффективнее, - сказала Лидия. – Я понимаю, что была обязана ответить на этот вопрос, но мы бы не могли больше этого не касаться?
- Аминь, - пробурчал я. – Я даже сосредоточиться не могу.
- Я полагаю, мне уже можно уйти. – Лидия поднялась. – Вот мы и познакомились.
- Великолепно. Мы даже можем обойтись без «Было приятно познакомится», - усмехнулся Дэйв. – Вы не пробовали своей прямолинейностью чертить границы Техаса?
- Как насчет того, чтобы не включать в предложение столько бесполезной информации? – Лидия надела пальто.
- Я постараюсь, - сказал Дэйв, вместо того, чтобы всадить ей нож в шею. – Вас подвезти?
- Нет необходимости.
Мы переместились к двери, где с гостями обычно завязывается долгий прощальный разговор. Но Лидия, конечно, себе такого не позволяла. Я едва успел прислониться к Дэйву, как она уже говорила «пока». Стойте! Какого черта мы так себя вели при Лидии? Ведь шел уже третий год договоренности о публичном непроявлении чувств, которому мы неукоснительно следовали.
И это было несложно, потому что мы и раньше были не из тех парочек, которые ходят за руку, бесконечно целуются на улице и завтракают, сидя друг у друга на коленях, а тут вообще ни о чем невозможно было догадаться. Если не знать, куда смотреть. И это не значит, что как только мы оказывались дома, так тут же ни секунды не могли держать руки при себе, наверстывая упущенное время… Ничего подобного. Даже дома мы обычно были так заняты, что ни сил ни времени на серьезные заигрывания не оставалось. При этом секс почти всегда случался, если мы падали не дальше расстояния вытянутой руки (потому что это был единственный способ добиться на пару минут того состояния, когда в голове пусто - уснуть без этой спасительной пустоты уже давно не представлялось возможным), а вот с остальным… Я помню, как-то раз мы по-настоящему не целовались несколько недель! И я понял, что что-то не так только, когда это наконец-то произошло.
Но в последнее время я был более прилипчивым. Нет, я не висел постоянно у Денни на шее и не обслюнявливал его ежеминутно поцелуями, но мне все время его не хватало, меня ломало, если мы были врозь больше нескольких часов, и я не мог находится рядом, не касаясь его.
Это были какие-то глупые вещи, которые больше ожидаешь от влюбленного школьника, а не от документально подтвержденного взрослого, буквально, раненого в боях и слегка циничного себя.
Но я, и правда, делал все это: прилипал ногой к его ноге под столом, клал голову ему на плечо, когда приходилось читать что-то с одного экрана, прижимался, пока мы ехали в лифте…
И в тот момент я прислонился к Дэйву, как будто и минуты не мог просто простоять! Потому что не мог! Потому что я буду продолжать настаивать, что вот так стоять или спать обнявшись – это самое удобное в мире, не важно, как быстро у меня затекает шея, отнимается рука или становится невыносимо жарко. И самое невероятное, что Дэйв тоже обнял меня. Знаете, это была одна из тех канонических картин: мы-совершенно-безопасные-моногамные-геи-трогательно-демонстрирующие-чувства-и-это-совсем-не-отвратительно-вы-же-видите-где-наши-руки, от которых всем немного не по себе, но они все равно улыбаются. Нам только сочетающихся свитеров не хватало. И контекста. Потому что Дэйв позволял себе такое только в трех ситуациях:
1) подействовать на нервы своей семье;
2) если кто-то ко мне подкатывал или ему казалось, что до этого недалеко;
3) если с нами не было никого, кроме Шварценбахера.
Ума не приложу, какая из ситуаций была тогда… Когда Лидия ушла, я решил уточнить:
- Уж не думаешь ли ты?..
- Не знаю, что и думать. Это, официально, самая загадочная женщина, которую я встречал в жизни, особенно, если учесть, какое впечатление она произвела на тебя.
- А на тебя?
- Она, определенно, крута и нестандартна, мягко говоря.
- Но она тебе нравится?
- Почему это так важно?
- Она права, ты не можешь просто ответить на вопрос!
- Окей. Я ее обожаю. Но предпочел бы больше не встречаться. Этот ответ тебя устроит?
- Вполне. Представляешь, уже завтра мы сможем получить доступ почти ко всем архивам GRL.
- Мы не успеем даже поверхностно со всем ознакомиться, у меня есть идеи по некоторым периодам, которые нужно обязательно просмотреть, но сосредоточиться придется на текущей миссии Макловски и актуальном обмене сообщениями.
- Тебе не кажется, что это немного похоже на сигнал от внеземной цивилизации?
- Не слишком-то романтизируй ситуацию. Это не случайно найденное племя, это дело рук горстки странных и не очень хороших людей. А в остальном, они такие же, как мы – только бедные, откатившиеся к позднему средневековью и говорящие на придуманном языке… - Дэйв вдруг резко замолчал.
- Что? Сообщения же будут от агентов, они не на местном наречии.
- Мэтт, а на месте? Я совсем упустил этот момент! Я слишком долго был в ситуации, где, если ты знаешь английский и испанский, тебя поймут практически везде!
- Успокойся, это, в любом случае, нечто, созданное на основе европейских языков. Имея в запасе три, мы не пропадем.
- Это у тебя три. Мой третий – это португальский, это не сильно спасает ситуацию.
- Но у тебя есть я, не так ли?
- Точно. Но я все равно надеюсь найти в их архивах какой-нибудь разговорник. Или словарь.
- А на месте наймем переводчика.
- Да. Наймем. С полным соцпакетом.