Я предполагал, что перед отъездом режим молчания прекратиться, хотя бы потому, что ему нужно будет отдать распоряжения, а если делать это через кого-то, это слишком начнет смахивать на начальную школу, что было не тем образом, к которому он стремился. Внутренне я немного злорадствовал, что в этот раз не я буду тем, кто произнесет первое слово, но, честно говоря, мне нечем было особо гордиться, потому что я, в некотором роде, с завидной регулярностью, приходил…хм…выполнять супружеские обязанности. Oh, f*ck off! Думаете, я не понимаю, насколько это было непоследовательно? Вам, правда, кажется, что меня грела бесконечная любовь к себе, когда я первый раз затащил его в предварительно тщательно подобранное подсобное помещение? Во второй раз он пришел сам. Конечно, я мог бы этого и не делать. Но, во-первых, лучшего средства для снятия стресса у меня под рукой пока не было, а во-вторых, я никак не мог отделаться от мысли, что есть вероятность, что мне могут найти замену: не в глобальном плане, так как никто из них не пережил с ним того, что пережил я – но мне что-то не хотелось допускать даже минимальный шанс внезапного наложения рук в неположенных местах или спонтанного случая создания отрицательного давления не тем субъектом. И нет, мы в это время не разговаривали. Совсем. Вообще.
Но он тянул до последнего, и я получил аудиенцию только минут за 30 до их отправления, при этом Дэйв изо всех делал вид, что продолжает собирать рюкзак, и не смотрел на меня. Я сидел, засунув руки между коленями и уставившись в пол. Но его первая фраза быстро встряхнула меня.
- Если все провалиться, и ты решишь, что с тебя хватит, не испытывай судьбу, самостоятельно решая эту проблему, попроси кого-нибудь пристрелить тебя.
- Ты правда считаешь, что я не соображу засунуть дуло в рот и на всякий случай направить его вверх?
- Просто я не хочу беспокоиться о том, что тебя просто парализует, и ты будешь умирать несколько часов.
- Этого не будет. И вообще, это место пробуждает во мне жажду жизни.
- Понимаю. Тут теплее, чем дома градусов на пять, отличная экология…наверное. Вот, целый собственный аэропорт уже заполучили.
- Ага. Но я достоин лучшего, так что отправляйся уже и добудь для меня дворец.
- Так и сделаю. Помнишь? Непрерывное дежурство у приемника. Будем посылать вам апдейты о состоянии дороги и окружающей обстановке.
Ориентировочно через пять дней кто-то вернется с машиной, в случае невероятной удачи – еще с дополнительным транспортом.
- Я все-таки за то, чтобы отправить еще и пешую группу. И вообще, если бы хоть кто-нибудь слушал меня, пешая группа была бы впереди. Черт, Денни, это неисследованная вражеская территория, а вы заявляетесь среди бела дня!
- Не совсем так. В прошлый раз все прошло нормально.
- В прошлый раз – это 14 лет назад? И это не одиночная заброска Макловски – нас много. И ни один из нас даже на их языке не говорит!
- Это необязательно. Тут есть люди за пределами ЕМ – и они говорят на своих языках.
- Зачем мы вообще это обсуждаем? Вещи погружены, люди ждут, все, что должно случиться, уже началось.
- Не будь фаталистом.
- Ну, раз ты просишь…
- Я немного скучаю по тем временам, когда ты по-настоящему соглашался со мной во всем.
- Я тоже. Насколько же проще была жизнь…
- 15 лет, Кёрк. Я, буквально, провел с тобой полжизни.
- Давай не будем впадать в сентиментальность и преувеличивать – ты кучу времени провел без меня и, будь уверен, я все это помню…но сейчас как-то неуместно быть злопамятным.
- Ты пойдешь нас провожать?
- Нет, я занят.
- Понятно. До встречи?
- Возможно.
Выходя из комнаты, Дэйв обошел меня по внушительной дуге, и я был очень за это благодарен.
***
Я абсолютно не понимаю, чем занималось военное министерство ЕМ в то время. Ведь я знаю, что оно есть, но как можно было нас прохлопать после того, как они получили радиосообщение? Плюс, Макловски тоже была абсолютно недвусмысленно проинформирована о происходящем. И при этом они не сделали даже того, что пришло бы в голову любому здравомыслящему человеку: ну там, посты расставить, организовать регулярные патрули, прочесать хотя бы близлежащую территорию… Зато они провели довольно крупную и драматичную мобилизацию – это да. На что они рассчитывали? Хотя, постойте, судя по тому, как все разворачивалось, они были не так уж и неправы.
Я не знаю, как лучше описать первые две недели в ЕМ. Я далеко не первый раз был в незнакомой стране в окружении сотен военных, но в этот раз я обнаруживал кучу отличий от предыдущих командировок. Например, невероятная пустота вокруг. Странное заявление, если учесть, что я почти не на минуту не оставался один, но это действительно так. Это неотступное понимание, что стоит выйти с базы, и, в зависимости от направления, ты можешь дни, а то и недели идти, не встретив ни одной живой души. Ты не можешь просто достать телефон и позвонить кому и куда хочешь. Ты полностью зависишь от своей команды и – что еще страшнее – они полностью зависят от тебя, потому что ни черта не знают об этом месте, точной величине наших запасов и вероятности положительного исхода.
Никогда еще на меня не сваливалась настолько гигантская ответственность, и, парадоксальным образом, это помогло мне не впасть в панику или депрессию – плюс, к моему огромному облегчению, таблетки нашлись, но нужно было снижать дозу, чтобы постепенно с них слезть. Но когда вокруг тебя куча людей (ладно, скажем прямо, здоровенных мужиков), которых нужно постоянно кормить, организовывать на работы, тренировки и прочие развлечения, которые расходуют хоть какую-то часть их энергии – пугаться или грустить не приходиться.
Хорошо, что у нас не было ни одного новичка, потому что последнее, что я хотел бы получить – это вооруженного человека, который внезапно понял, что ошибся с выбором карьеры, и вообще, хочет домой. Но появились небольшие проблемы из-за того, что кому-то приходилось поручать новые функции. Понятно, что я видел и слышал далеко не все, но однажды, например, стал свидетелем того, как помощник повара спрашивал, раздавая ужин, желают ли люди получить свои пятничные 30 мл в пятницу или сразу 60 в субботу. Я тут же попросил кого-то встать на его место, и мы вышли из помещения служившего столовой.
- Бенетт, что это было? – спросил я.
- Я не понял, сэр?
- Что за соц. опрос ты там проводишь?
- Но, сэр, я просто подумал, что людям…
- Первое: алкоголь здесь – контролируемая субстанция, мы не увеличиваем индивидуальный паек, не даем его в будние дни, не копим пайки и не передаем их от одного солдата другому, не разрешаем ничего выносить из столовой и переливать в другие емкости. Ты либо пьешь разрешенный объем на месте, либо не делаешь этого вообще. Второе: мы не организуем опросы, выборы или голосования. По крайней мере, без прямого приказа главнокомандующего. Кто наш главнокомандующий?
- Вы, сэр.
- Неправильно. Это полковник Дженкинс. Я всего лишь заместитель на время его отсутствия. В любом случае, никто из нас не отдавал тебе приказа о внесении изменений в процедуру отпуска еды и напитков, так что – без вольностей.
- Есть, сэр, - сказал Бенетт, и я отправил его дальше выполнять обязанности.
Конечно, ситуация была ерундовой, но мне казалось, что если расслабиться хоть один раз, все тут же начнут отращивать бороды, подворачивать штаны, не являться на построения и кричать: «Ты не мой настоящий отец!», ну, не отец, командир, но это не менее пугающе. Скорее всего, я зря параноил, но, кто знает… Да и вообще, я очень опасался, что с Дэйвом что-то случиться, не только потому, что, - О Боже. С Дэйвом. Что-то. Может. Случиться! – но и потому, что это оставляло меня единолично ответственным за и перед всеми этими людьми – и, о, как я этого не хотел! Поэтому, признаю, что чуть не грохнулся в обморок от облегчения, когда наша первая группа вышла на связь и объявила, что заняла позиции на объекте в непосредственной близости от Рима и отправляет обратно уже не одно, а три транспортных средства.