Изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно, я начал рассказывать про день на очистных сооружениях, попутно раздеваясь. Внутренний голос заботливо подсказывал, что к фронтальному виду ни один из нас еще не готов, а вот все остальное можно демонстрировать вполне обыденно, ведь к 17-18 все уже закалены мужскими раздевалками. Все? Похоже, нет. Маурицио изо всех сил старался скрыть смесь паники и любопытства и вообще выглядел так, будто я был первым обнаженным мужчиной, которого ему посчастливилось увидеть. Он пытался не пялиться, но у него это плохо получалось.
Из душа я появился в полотенце, чтобы сбросить напряженность в комнате, но она тут же подскочила обратно, когда я оказался у Рири за спиной, стащил у него из-под руки кусок томата, положил подбородок на плечо и спросил:
- Что на ужин?
Да, я был жутким гадом, потому что уже совершенно точно знал, что происходило с ним в этот момент, ведь я, черт возьми, бывал на его месте! И я продолжал делать то, к чему не был готов, и что не собирался довести до конца. Ответа про ужин я не дождался, да не очень в нем и нуждался, потому что он был передо мной. Рири смог снова начать дышать только когда я отошел, чтобы одеться. И через пяти минут мы болтали, будто ничего не произошло.
***
По выходным мы практически не расставались. Я полдня переводил, а Маурицио валялся на кровати (ведь у меня все еще было плохо с мебелью), перечитывал старые записи или занимался английским, а потом мы ехали куда-нибудь на велосипедах или встречались с семьей. Рири попытался «убавить мрачность» моей комнаты, и в ней появились две картины, новый цвет стен и семейное фото рядом с фотографией Дэйва с выпуска из Академии. Фотографии в ЕМ были редки и печатались всего пару раз в год, так что этот подарок я очень ценил.
В один из субботних вечеров Маурицио наконец-то добрался до сиротливой лампочки, освещавшей комнату. Он притащил белый плафон и заверил меня, что знает, как это делается. На третьей минуте операции раздался взрыв. Или не взрыв, но в моей голове это было именно так, так что через две секунды Рири уже лежал на полу со мной в качестве живого щита, а я вытаскивал из-под матраса пистолет.
- Мэтт, я не думаю… - начал он, но я зажал ему рот, снял пистолет с предохранителя и направил на дверь. В коридоре слышались голоса, но они не были незнакомыми или особо встревоженными. Я подождал еще минуту и сказал:
- Немедленной опасности нет.
- Я думал, вам запрещено владеть оружием, - прошептал Маурицио.
- Так и есть. Расскажешь кому-нибудь – будешь сообщником. Я тебе ничего не сломал?
- Кажется, нет, но будет лучше, если ты на секунду приподнимешься. Но только на секунду.
Он перевернулся и закинул руки за голову.
- Ты серьезно не понял, что это просто пробки выбило?
- Перестраховка. Неотключаемый инстинкт защищать своих людей. Профессиональная деформация.
- Этот побочный эффект меня устраивает. Но вообще, Мэтт, ты самый сбивающий с толку человек, которого я когда-либо видел.
- Ничего подобного. Почему у тебя такое учащенное сердцебиение? Я тебя напугал?
- А у тебя почему?
- Адреналин. Он нейтрализуется через пару минут.
- И все будет, как обычно?
- Конечно.
- Ведь все, что здесь происходит, совершенно не выходит за рамки обычности.
- Ри, я не…
Но я не знал, что сказать, потому что все вдруг стало звучать, как пустые отговорки, в которые я сам не верил. А он был совершенно живой! И его ладони уже были на моих щеках, и от него пахло лимоном и базиликом. И мне вдруг так захотелось всего этого: легкости, тепла, принятия и тепла, понятности и тепла…
Ну и конечно, я не нашел ничего лучшего, как издать сдавленный всхлип и перекатиться под кровать. Маурицио подождал немного в мертвой тишине, потом осторожно дотронулся до моего плеча, и когда я не взорвался и не стряхнул его руку, медленно пододвинулся ближе и скоро уже полностью обнимал меня. Я не рыдал – за кого вы меня принимаете? – я просто смотрел в стену, размышляя, почему я такой идиот, и есть ли надежда на улучшение.
- У тебя удивительно чисто под кроватью, - сказал Рири.
- Для меня это неудивительно.
- Я представил, как это выглядит со стороны…
- Скажем, что искали закатившийся…мяч.
Маурицио начал сотрясаться от смеха.
- Да, это очень правдоподобно!
- Плевать.
- Мэтт, ты осознаешь, что все уже представляют намного больше, чем тут реально происходит?
- Я надеюсь, говоря «все», ты не имел в виду нашу семью?
- Они-то как раз нет.
- Хорошо.
Мы так и не потрудились разобраться с электричеством, так что скоро стало совсем темно.
- Мэтт…мне…я…думаешь, я могу на что-то надеяться?
- Nazzo, Ри, я не знаю! Это не так просто!
- Да я уж понял. – и после очередного затяжного молчания он вдруг сказал: - Я думаю, твой Дэйв был настоящим гадом.
- Что?! Какого хрена?! – я так подскочил, что крепко ударился лицом о решетку кровати. Но это меня не успокоило. – Ты соображаешь вообще, что говоришь?!
- Еще как. Если бы ты читал, что пишешь, ты бы и сам это понял.
- Он перевернул мою жизнь! Он сделал меня человеком! Ты просто не понимаешь, каким жалким зрелищем я был…и есть…без него! Я не знаю, как жить без него, какой смысл еще есть в жизни… Он заставил меня развиваться, добиваться чего-то…
- А еще он постоянно подвергал тебя опасности, предавал и изменял!
- Это…это не твое дело!
- А вот и мое! Я уверен, что ты уже был отличным человеком и без него. И, слава Богу, что он не сумел тебя испортить.
- Да пошел ты!
- Мне, правда, уйти?
- Нет.
- Ты бровь рассек. И губу.
- Переживу.
- Может, обработать?
- Да.
- Тебе придется покинуть подкроватное пространство.
- Посмотрим, - сказал я и тут же вылез. – У меня есть лампа.
- Знаю. - Маурицио зажег лампу и залепил мои незначительные повреждения. - Я сегодня здесь остаюсь.
- Я не думаю…
- Это был не вопрос, просто ставлю тебя в известность.
- Ри, это…
- Это вынужденная мера, а то мне так еще 20 лет ждать придется.
- Я не буду с тобой спать.
- Это я не буду с тобой спать! А ты-то почему не будешь? Это из-за меня или из-за тебя?
- Schwilze! Да я даже говорить с тобой об этом не могу!
- Ты думаешь обо мне, как о родственнике?
- Да нет, конечно. Мы совсем не связаны кровно.
- Я не твой тип?
- Что за ерунда! Нет у меня никакого типа!
- Ну, тогда не знаю. Ты сам должен мне об этом сказать.
- Рири, ты же еще совсем ребенок!
- Ах, так! Ты, значит, не был ребенком, когда набрасывался на своего Денни – в 15 лет! – так, для справки, а я и в 18 еще ребенок!
- Мне не по себе…это слишком большая ответственность…
- Не создавай проблемы там, где их нет. Я достаточно самостоятельный, чтобы позаботиться о себе. И о тебе, если ты позволишь. Если тебе от этого станет проще – ты не первый мужчина в моей жизни.
- Что?! – не знаю, что я почувствовал в тот момент, но точно не облегчение.
- Ну да, в прошлом году у меня было…кое-что.
- Кое с кем?
- Это был Тони. Но это было до того, как он женился на Бу! – поспешно добавил он. – И она ничего не знает.
- Но теперь это знаю я…
- Да я не был в него влюблен… О, Господи! Нет, конечно! Но мне было жутко любопытно…и он вполне ничего…и я точно что-то не то говорю.
Мне хотелось отлепить пластырь со лба и залепить себе рот, но я не успел, и уже сказал:
- Я должен точно знать, что там было.
- Ты серьезно? - Маурицио прислонился к стене, но дальше отступать было некуда.
- Абсолютно. Думаю, дела с безопасным сексом тут обстоят так себе, так что это, чисто технически, важный вопрос.
- Он не делал вообще ничего. Ну, он в первый раз расстегнул одну пуговицу, а дальше я сам. Он даже не смотрел на меня.
- Еще какие-нибудь контакты его биологических жидкостей с твоими слизистыми?