Выбрать главу
Ширк, ширк метелочкой, - и где ты, Одиссей, где Иов, где Юпитер, Гаутама, Иисус? Whisk-and those specks of antique dirt called Athens and Rome, Jerusalem and the Middle Kingdom-all were gone. Ширк! - и прочь полетели крупинки античного праха, именуемые Афинами и Римом, Иерусалимом и Средним царством. Whisk-the place where Italy had been was empty. Ширк! - и пусто место, где была Италия. Whisk, the cathedrals; whisk, whisk, King Lear and the Thoughts of Pascal. Ширк! - сметены соборы; ширк, ширк! - прощай, "Король Лир" и Паскалевы "Мысли". Whisk, Passion; whisk, Requiem; whisk, Symphony; whisk ... Прощайте, "Страсти", ау, "Реквием"; прощай, симфония; ширк! ширк!..
"Going to the Feelies this evening, Henry?" enquired the Assistant Pre-destinator. - Летишь вечером в ощущалку, Г енри? - спросил помощник Предопределителя.
"I hear the new one at the Alhambra is first-rate. - Я слышал, сегодня в "Альгамбре" первоклассная новая лента.
There's a love scene on a bearskin rug; they say it's marvellous. Там любовная сцена есть на медвежьей шкуре, говорят, изумительная.
Every hair of the bear reproduced. Воспроизведен каждый медвежий волосок.
The most amazing tactual effects." Потрясающие осязательные эффекты.
"That's why you're taught no history," the Controller was saying. - Потому-то вам и не преподают историю, -продолжал Главноуправитель.
"But now the time has come ..." - Но теперь пришло время...
The D.H.C. looked at him nervously. Директор взглянул на него обеспокоенно.
There were those strange rumours of old forbidden books hidden in a safe in the Controller's study.
Ходят ведь странные слухи о старых запрещенных книгах, спрятанных у Монда в кабинете, в сейфе.
Bibles, poetry-Ford knew what. Поэзия, библии всякие - Форд знает что.
Mustapha Mond intercepted his anxious glance and the corners of his red lips twitched ironically. Мустафа Монд заметил этот беспокойный взгляд, и уголки его красных губ иронически дернулись.
"It's all right, Director," he said in a tone of faint derision, "I won't corrupt them." - Не тревожьтесь, Директор, - сказал он с легкой насмешкой, - они не развратятся от моей беседы.
The D.H.C. was overwhelmed with confusion. Директор устыженно промолчал.
Those who feel themselves despised do well to look despising. Презирающих тебя сам встречай презрением.
The smile on Bernard Marx's face was contemptuous. На лице Бернарда застыла надменная улыбка.
Every hair on the bear indeed! Медвежий волосок - вот что они ценят.
"I shall make a point of going," said Henry Foster. - Обязательно слетаю, - сказал Генри Фостер.
Mustapha Mond leaned forward, shook a finger at them. Мустафа Монд подался вперед, к слушателям, потряс поднятым пальцем.
"Just try to realize it," he said, and his voice sent a strange thrill quivering along their diaphragms. - Вообразите только, - произнес он таким тоном, что у юнцов под ложечкой похолодело, задрожало.
"Try to realize what it was like to have a viviparous mother." - Попытайтесь вообразить, что это означало -иметь живородящую мать.
That smutty word again. Опять это непристойное слово.
But none of them dreamed, this time, of smiling. Но теперь ни у кого на лице не мелькнуло и тени улыбки.
"Try to imagine what 'living with one's family' meant." - Попытайтесь лишь представить, что означало "жить в семье".
They tried; but obviously without the smallest success. Студенты попытались, но видно было, что без всякого успеха.
"And do you know what a 'home' was?" - А известно ли вам, что такое было "родной дом"?
They shook their heads. - Нет, - покачали они головой.
From her dim crimson cellar Lenina Crowne shot up seventeen stories, turned to the right as she stepped out of the lift, walked down a long corridor and, opening the door marked GIRLS' DRESSING-ROOM, plunged into a deafening chaos of arms and bosoms and underclothing. Из своего сумрачно-вишневого подземелья Ленайна Краун взлетела в лифте на семнадцатый этаж и, выйдя там, повернула направо, прошла длинный коридор, открыла дверь с табличкой "ЖЕНСКАЯ РАЗДЕВАЛЬНАЯ" и окунулась в шум, гомон, хаос рук, грудей и женского белья.
Torrents of hot water were splashing into or gurgling out of a hundred baths. Потоки горячей воды с плеском вливались в сотню ванн, с бульканьем выливались.
Rumbling and hissing, eighty vibro-vacuum massage machines were simultaneously kneading and sucking the firm and sunburnt flesh of eighty superb female specimens. Every one was talking at the top of her voice. Все восемьдесят вибровакуумных массажных аппаратов трудились, гудя и шипя, разминая, сосуще массируя тугие загорелые тела восьмидесяти превосходных экземпляров женской особи, наперебой галдящих.
A Synthetic Music machine was warbling out a super-cornet solo.