Теперь наша судьба была накрепко связана с этим островом. Даже если мы и отремонтировали бы "Выдру", нас было слишком мало, чтобы самостоятельно уйти в море. Инструмент у нас был, дерева здесь достаточно, и мы первым построили этот дом, где мы сначала поселились вшестером. За ними последовали дома поменьше, по одному на каждого, далее мостки и лодочный сарай, а потом мы запрудили ручей, чтобы у нас всегда была пресная вода, и посадили пататы. А через два месяца мы увидели еще один корабль в заливе, судя по силуэту, наш, английский. Мы три раза стреляли из пушки холостыми зарядами, чтобы привлечь их внимание, но, как оказалось, мы зря расходовали драгоценный порох – к нам они так и не подошли, зато деревню мивоков напротив нас они сожгли, после чего ушли. Мы решили по возможности помочь соседям, несмотря на трагическую историю, и обнаружили, что ни одной хижины не осталось, а между пепелищами валялись трупы мужчин, женщин, стариков, и детей.
Но футах в ста мне почудился шорох. Там прятались две девушки, которых те неизвестные корсары не нашли. Женщины набросились на нас, пытаясь выцарапать нам глаза, и мы еле-еле смогли их успокоить, объяснив им на пальцах, что мы им не желаем зла, и что они вольны остаться на пепелище или уйти с нами. Они выбрали второе; одна из них – я дал ей имя Мэри – пошла жить ко мне, а Нед взял к себе другую, которую он назвал Сюзан.
Но, вскоре после этого, женщин захотела и оставшаяся четверка. Сначала они, не поставив нас в известность, совершили набег на деревню где-то на материке, но вернулись только двое, и без женщин. Тогда они пришли к нам с Недом и потребовали, чтобы Мэри и Сюзан перешли в общее пользование. Это закончилось жестокой дракой, в которой оба матроса были убиты, но они успели ранить Неда в руку, а когда беременная Сюзан бросилась к нему, подстрелили и ее, и она умерла на месте. Самого же Неда мы выходили, но руку пришлось отнять. Мэри, к счастью, не пострадала, а у меня была сломана нога, и она неправильно срослась, так, что я до сих пор хромаю. Именно тогда Мэри поседела – ей немногим более тридцати лет, но она выглядит намного старше. Но я ее люблю и такую – его глаза предательски заблестели, но он продолжал чуть дрогнувшим голосом:
– Мы поняли, что все происшедшее – расплата за грех пиратства и особенно за убийство тех двух испанок. Как только я вновь встал на ноги, мы разобрали два дома покойников и построили из них часовню. И это несмотря на то, что у Неда была лишь одна рука. С Выдры я принес корабельную Библию – Джон показал на резной столик, – а Нед – подаренный его мамой Общий Молитвослов[12]. Светлый был парень, да помилует Господь его душу…
Через пять месяцев после того памятного боя, у нас родилась Сара, и ее мы крестили, как умели, в той же часовне. С тех пор у Мэри, увы, были только выкидыши – может, после таких событий, а, может, потому, что еда наша была слишком скудна. Пока у нас был порох, мы охотились на оленей – пули по возможности извлекались из туш и использовались заново. Когда они кончились, мы стали изготавливать пули из серебра – чего-чего, а сего презренного метала у нас на «Выдре» было немало. Но четыре года назад кончился и порох, и с тех пор мы питаемся только рыбой, пататами, которые сажает Мэри, и пюре из желудей.
Лишь иногда нам удавалось найти умирающего или только что умершего оленя, и тогда мы устраивали настоящий пир. Но два года назад мы с Недом нашли животное, которое уже вовсю пахло гнилью. Хорошо, что ни Мэри, ни Сара не захотели есть то мясо, а мы с Недом отравились. Я-то выжил, а бедный Нед скончался в страшных муках. С тех пор мы мяса не ели.
Джон какое-то время помолчал, а затем неожиданно спросил:
– Алекс, а у вас есть на корабле священник?
– Есть, православный.
– Но это не папистский священник?
– Нет, Джон, мы не католики.
– Тогда не могли бы вы его попросить, чтобы Мэри и Сару крестили по всем правилам, а затем, чтобы нас с Мэри обвенчали по-настоящему?