В это же время мы изучали и тактику фашистских летчиков, производивших постановку мин. И оказалось, что она очень однообразна, чтобы не сказать — шаблонна. Так, с наступлением сумерек обязательно появлялся самолет-разведчик, проходил над Волгой и засекал караваны, находящиеся в пути.
Уходил этот самолет — через какое-то время прилетало несколько групп бомбардировщиков, которые и шли туда, где были замечены караваны. А самолеты-миноносцы, хотя зачастую и появлялись одновременно с бомбардировщиками, немедленно устремлялись туда, где не было караванов. Пройдет такой самолет над рекой так низко, что даже ночью его силуэт видишь. Иногда обстреляет из пулеметов один или оба берега и вроде бы исчезнет. Но буквально через несколько минут он появится вновь, появится уже на большой высоте и, не сделав ни одного выстрела, уйдет в ночь. Будто бы к себе возвращается, равнодушный и к Волге, и к тому, что есть на ней. Однако именно во время этого — вроде бы пассивного — полета он и бросил одну или две мины, которые на парашютах почти бесшумно опустились в реку; только легкий шлепок о воду да бульканье воздуха, выходящего из-под парашюта, чаще всего и мог засечь наблюдатель, притаившийся на берегу. Вот поэтому, чтобы прогнать наблюдателей с берега, самолеты и строчили из пулеметов, иногда даже сбрасывали малые бомбы.
Правда, были у гитлеровцев и беспарашютные мины, постановка которых легко маскировалась под обыкновенную бомбежку, но почему-то враг применял их значительно реже, чем парашютные.
Чтобы вы, читатели, яснее представили себе, насколько сложна была эта минная война, каких усилий, знаний и напряжения всех сил требовала она от нас, коротко расскажу о принципе действия тех немецких неконтактных мин, с которыми нам пришлось столкнуться на Волге.
Все мины, которые враг бросал в Волгу, по способу постановки, как я уже упомянул, делились на парашютные и беспарашютные.
Итак, допустим, что мина уже на дне реки. Но в этот момент она была опасна не больше, чем обыкновенный камень. Ей требовалось еще какое-то время, чтобы «прийти в опасное положение». Как продолжительно было это время? Это полностью зависело от человека, который устанавливал его на приборе срочности (мне попадались приборы с диапазоном от 30 минут до 6 суток).
Кроме того, немецкие неконтактные мины имели еще и так называемый прибор кратности, позволяющий им взрываться не под первым кораблем, оказавшим на них воздействие своим магнитным или акустическим полем, а, допустим, под четвертым, десятым или одиннадцатым (мне довелось видеть такие приборы с установкой до 16 импульсов).
Так под каким точно кораблем взорвется мина? Это опять же зависело от установщика, вернее, от приказа, который он получил.
И еще: эти мины имели несколько самых различных устройств, предназначенных для того, чтобы взорвать мину и человека, который попытается обезвредить ее.
И лежала такая мина на дне Волги, иногда ее полностью заносило песком, засасывало илом, но она оставалась опасной; большой заряд взрывчатки и сравнительно малые глубины реки делали ее взрыв особо ощутимым для любого парохода. Например, когда на мине подорвался катер-тральщик, которым командовал старшина 1-й статьи Яриков, мы только и нашли обломок стенки рубки, к которому были прикреплены корабельные часы.
Да, мы имели дело с минами, обладавшими большим зарядом, не требующими для взрыва соприкосновения с кораблем и до определенного мгновения ничем не выдающими своего опасного присутствия на том или ином участке реки.
А теперь допустим, что наблюдатель видел, как что-то на парашюте опустилось в реку у яра правого берега, и немедленно вызвал катера-тральщики, которые сразу же приступили к работе. И вот они ходят час, другой, ходят сутки, вторые, а взрыва мины все нет. Почему? Причин могло быть четыре:
еще не сработал прибор срочности, и, следовательно, мина не воспринимает импульсов, посылаемых тралом;
на приборе кратности установлено большее число, чем катер-тральщик сделал галсов;
мина почему-то оказалась неисправной и лежит на дне реки безопасной для пароходов болванкой;