39. Из этого видно, что в умозаключениях, доказывающих противоположное, нет необходимости. Ведь для души существенно быть соединенной с телом; но этому могут препятствовать акциденции, не в ее [души] части, но в части тела, которая разрушается: ибо надлежит легкому быть наверху, и "тому, что есть легкое, [надлежит] быть наверху", как говорит Аристотель в [книге] 8-ой "Физики", "даже если ему что-то препятствует быть наверху" [59].
40. Отсюда выходит разрешение другого вопроса. Так как действительно, то, чему по природе надлежит быть наверху, и то, чему по природе не надлежит быть наверху, отличаются по виду; и, однако, то, чему по природе надлежит быть наверху, одинаково по виду и по количеству, находится ли оно наверху или не находится [там] из-за какого-то препятствия. Таким образом, по виду различаются две формы, одна из которых по природе соединена с телом, другая же - нет; но, однако, одно и то же может согласно своей природе соединиться с телом, оставаясь одинаковым по виду и числу, хотя иногда это единство осуществляется актуально, а иногда - из-за некого препятствия единство неактуально.
41. При этом, для укрепления своего заблуждения, они используют то, что говорит Аристотель в книге "О рождении животных", а именно, что: "один интеллект приходит извне и единственный является божественным" [60]; однако, ни одна из форм, которая есть акт материи, не приходит извне, но выводится из потенции материи: интеллект, таким образом, не есть форма тела.
42. Также они возражают, [говоря,] что любая форма смешанного тела причиняется элементами; и поэтому, если бы интеллект был формой человеческого тела, он не был бы чем-то внешним, но имел бы своим началом элементы.
43. Далее, относительно этого они возражают еще, будто отсюда следовало, что чувственная и вегетативная [способности] происходили бы также извне. Это противоречит Аристотелю; особенно, если бы была одна субстанция души, чьими способностями (potentia) являлись бы вегетативная, чувственная и интеллектуальная; тогда как по Аристотелю [только] интеллект извне.
44. Благодаря доказанному выше, решение данного вопроса очевидно. Ведь так как говорится, что всякая форма выводится из потенции материи, то, кажется, следует рассмотреть, что это за форма, выводимая из потенции материи. Если это ничего не значит, кроме того, что материя в возможности предшествует форме, ничто не мешает сказать так: телесная материя предшествовала в возможности интеллектуальной душе; поэтому Аристотель говорит в книге "О рождении животных": "Прежде всего, все [это], казалось, живет так, то есть жизнью, отделенной от порождений и растения, то же, очевидно, нужно открыто сказать и о чувственной, и о деятельной, и об интеллектуальной душе: любая [из них] необходимо должна прежде быть в возможности, чем в действии" [61].
45. Но поскольку о возможности (potentia) говорится по сравнению с действительностью, необходимо, чтобы любая [вещь] существовала в возможности согласно своему смыслу, с которым сообразовалось бы ее бытие актуально. Однако было уже показано, что другим формам, которые не имеют действования без сообщаемости с материей, подобает актуальное бытие таким способом, что, скорее, они сами сосуществуют в единстве с тем, из чего составлены, и составлены определенным образом, чем обладают своим бытием, которое есть они сами. Поэтому, так как все их существование - в сращении с материей, то в этом смысле о них сказано, что они выводятся из возможности материи. Душа же интеллектуальная, поскольку обладает действием независимо от тела, имеет свое существование не только в сращении с материей; и поэтому нельзя сказать, что она выводится из материи, но, скорее, что она происходит от внешнего начала. И это все ясно из слов Аристотеля: "Остается же, что интеллект один приходит извне и что он один есть божественный". И он поясняет причину, добавляя: "Его деятельность не имеет ничего общего (никоим образом не сообщается) с деятельностью тела" [62].
46. Но я удивляюсь: откуда возникло 2-ое возражение, что если интеллектуальная душа - форма смешанного тела, ее причиной являлась бы смесь элементов, хотя ни одна душа не может возникнуть из смеси элементов. Ведь после этих слов Аристотель говорит сразу же: "Всякая же сила (virtus) души, как, кажется, рассматривалось, причастна другому телу, более божественному, чем названные элементы, так же, как души отличаются друг от друга по достоинству и по низости, так и эта природа отличается [от других]; ведь в каждом семени существует то, что делает семена способными рождать, [это] называется теплом. Однако это - не огонь или подобная ему сила (virtus), но содержащаяся в семени и в пенистости некая жизненная сила (spiritus), и ее природа, существующая в согласовании с расположением звезд" [63]. Так что из смеси элементов не происходит не только интеллект, но и вегетативная душа.
47. Когда, однако, в-третьих, возражают, что из этого следовало, будто вегетативная и чувственная [способности] происходят извне, то тут даже нечего обсуждать. Ведь из слов Аристотеля уже ясно, что он оставил неопределенным, отличается ли интеллект от других частей души по субъекту и по месту, как говорил Платон, или только в уме. Если допустить, что они тождественны по субъекту, так как это более правдоподобно, то никакой несообразности отсюда не следует. Ибо в [книге] 2-ой "О душе" Аристотель говорит, что "так же дело обстоит с тем, что относится к душе, как и с фигурами: например, и у фигур, и у одушевленных существ всегда в том, что существует последовательно, возможность первична; как в четырехугольнике треугольник, а в чувственной [способности] - вегетативная" [64]. Но если, однако, интеллектуальная [способность] тождественна также по субъекту, что [Аристотель] оставляет под сомнением, то нужно было бы сказать, что и вегетативная и чувственная [способности] находятся в интеллектуальной, как треугольник и четырехугольник - в девятиугольнике. Но четырехугольник просто другая фигура по виду по сравнению с треугольником, но не по сравнению с треугольником, который есть в нем как возможность (potentia); таким же образом число четверичное не есть [другая фигура] по сравнению с троичным, являющимся его частью, но [отличается] от троичного, которое существует отдельно. И если случилось бы так, что различные фигуры производятся различными деятелями (agens), то треугольник, существуя отдельно от четырехугольника, имел бы иную производящую причину, чем четырехугольник, как имеет и иной вид. Но треугольник, который содержится в четырехугольнике, имел бы ту же самую производящую причину; так же и вегетативная [способность], существуя отдельно от чувственной способности, есть иной вид души и имеет иную производящую причину. Однако одна и та же производящая причина присуща и вегетативной и чувственной [способности], которая находится в чувственной [способности]. Если же говорится, что вегетативная и чувственная [способности], содержащиеся в интеллектуальной, имеют внешнюю причину, к чему относится интеллектуальная [способность], то в этом нет ничего несообразного: ведь нет ничего несообразного в том, что проявление (effectus) высшего деятеля имеет способность, какие имеет и проявление низшего деятеля - и даже больше; и поэтому интеллектуальная душа, хотя и производится внешним деятелем, имеет все-таки [такие же] способности, какие имеют души вегетативная и чувственная, которые производятся низшими деятелями.