Так вот, у всех этих и других бесчисленных подобных вопросов есть одно самое лучшее разрешение, а именно уразумение способа божественного обладания. Итак, если оно связано с получением в удел некоторых частей всего, например неба или Земли, священных городов или местностей, неких святынь или священных изваяний, то извне озаряет все это, подобно тому как Солнце своими лучами освещает все извне. Таким образом, как свет окружает
освещаемое, так и сила богов извне объемлет причастное ей, и как свет несмешанно присутствует в воздухе (это ясно, потому что свет никогда ничего своего не оставляет в нем, после того как источник сияния удалился, хотя в нем всегда и присутствует теплота, после того как ее источника уже нет), так и свет богов сияет отдельно и, будучи устойчиво покоящимся в самом себе, пронизывает все сущее. Кроме того, видимый свет является единым целым и весь в равной мере повсюду, так что невозможно отсечь от него какую-либо частицу, или охватить ее со всех сторон, или отделить свет от его источника.
Стало быть, точно таким же образом и весь космос, будучи делимым, располагается вокруг единого и неделимого света богов 33. А тот повсюду остается одним и тем же и самим собой в целом, без разделения присутствует во всем, что способно быть ему причастным, наполняет все совершенной силой, заключает все в себе с неким беспредельным причинным превосходством, повсюду един с самим собой и связывает завершения с началами. Подражая именно ему, все небо и космос движутся по кругу, объединены с самими собой, направляют стихии в их круговороте, скрепляют все существующее друг в друге и движущееся друг к другу и определяют его при помощи одинаковых мер, заставляют сочетаться дальше всего друг от друга расположенное и завершения с началами, например Землю с небом, и создают единую связность и согласие всего со всем.
Видя это зримое изваяние богов 34, столь единое, разве не устыдится тот, кто имеет иное мнение о богах, его причинах и походя вводит среди них членение, разделение на части и связанные с телами очертания? Я, по крайней мере, думаю, что все обстоит примерно так: если нет
никакого разума, свойства соразмерности, некоей общности сущности и-будь то в возможности, будь то некоторым образом в действительности-соприкосновения упорядочиваемого с упорядочивающим, то в таком случае ничего, если так можно сказать, нет и самого по себе, поскольку не окажется ни некоей пространственной протяженности, основанной на разнице в местоположении, ни пространственного охвата, ни особенного разделения на части, ни другого подобного соотношения, заложенного в присутствии богов. Ведь применительно к родственному по сущности и возможности или к принадлежащему к одному виду или роду еще может мыслиться некий охват или удержание в связном состоянии. А что касается всего того, что совершенно отлично во всем, то какой мог бы применительно к этому, по справедливости, мыслиться взаимный переход, или вывод на основании всего, или частное описание, или пространственный охват, или что-то подобное? Однако я полагаю, что каждое причастное богам является таким, что восприемлет от них частицу по-разному: одно – как свойственно эфиру, другое -как свойственно воздуху, третье – как свойственно воде. Приняв во внимание именно это, искусство божественных дел пользуется уподоблениями и заклинаниями 35 в соответствии с подобным различием, так же как и со сходством.
10. Пусть это будет сказано относительно размещения лучших родов в космосе. Затем ты предпосылаешь собственным рассуждениям другое разделение. Ты отличаешь сущности лучших на основании разницы подверженного страстям и бесстрастного. Я же не приемлю и этого разделения. Ведь ни один из лучших родов не является подверженным страстям или бесстрастным в смысле противопоставления предмету страсти, точно так же как и наподобие
того, что по природе подвержено страстям, но по причине добродетели или какой-то другой идеальной установки свободно от них36. Напротив, поскольку они совершенно отделены от противопоставления страсти и бесстрастности и поскольку по своей сущности обладают неколебимой твердостью, для всех них я предполагаю бесстрастность и невозмутимость.
Ведь взгляни, если хочешь, на низшее среди божественного, на чистую от тела душу. Разве нуждается она в рождении в удовольствии или в возвращении к собственной природе, будучи сверхприродной и живя нерожденной жизнью? Разве подвластна она ведущей к гибели печали, разрушающей гармонию тела, пребывая вне всякого тела и связанной с телом делимой природы и будучи совершенно отстраненной от нисходящей в тело душевной гармонии? Помимо этого, она не нуждается и в предшествующих ощущению претерпеваниях, ведь она никоим образом не содержится в теле и, не будучи со всех сторон окруженной им, совсем не нуждается в том, чтобы при посредстве телесных орудий, со своей стороны, воспринимать какие-то иные тела, расположенные вне ее. Вообще же, будучи неделимой 37, пребывая в едином и одинаковом облике, являясь сама по себе бестелесной и никак не вступая в общение с возникающим и претерпевающим телом, она не в состоянии была бы испытывать что бы то ни было ни при разделении, ни при изменении и вообще обладать чем-либо подверженным перемене или претерпеванию.