Разумеется, данный принцип может многим показаться идеалистичным или даже наивным и не соответствующим действительному положению вещей, однако полностью его смысл можно уяснить себе только прочитав до конца эту главу.
Помимо этого, здесь стоит отметить, что принцип социальной справедливости не имеет ничего общего с «лучшим из всех возможных миров» знаменитого немецкого математика и философа времен Людовика XIV (конец 17-го – начало 18-го века) Готфрида Вильгельма Лейбница, известного своим одновременным и независимым от Ньютона изобретением дифференциального исчисления.
Лейбниц полагал, что добрый и всезнающий Бог, подобно инженеру, проектировал развитие вселенной, а, следовательно, и социальную эволюцию. Конечно, на первый взгляд кажется, что в мире немало насилия, несправедливости и нищеты, а поэтому он несовершенен. Однако, по его мнению, такого рода поверхностные утверждения основаны на изолированном рассмотрении отдельных социальных фактов: мы не можем, как Бог увидеть целое; если бы могли, то осознали, что с точки зрения логики и выполнения условия, чтобы целое являлось «наилучшим из всех миров» все в нашем мире устроено соответствующим образом (29). При этом он ошибочно полагал, что общественные нормы – это результат предустановленного Богом порядка (предустановленной гармонии), а не конечные продукты политической борьбы. Кроме того, его концепция, фактически, легитимизирует текущее состояние общественных дел; я же, в свою очередь, полагаю, что в мире существует неравенство и несправедливость, с которыми нужно бороться и которые следует искоренять, о чем сейчас и пойдет речь.
Раздел IV
Социальные конфликты или трения в механизме социальной эволюции
Очевидно, что для существования правительственной власти и изменения законодательства требуется обеспечить всем необходимым многочисленных чиновников, законодателей и судей. В далеком прошлом для этого собирались продукты и назначались разного рода трудовые повинности; со временем их заменили налоги, таможенные сборы и денежная эмиссия. При этом государственные средства всегда привлекали внимание влиятельных лиц и социальных групп, прожекторов и аферистов всех мастей.
Между тем, изложенные выше принципы в реальной жизни часто сталкиваются с некоторыми, затрудняющими их работу, препятствиями. Во-первых, многие социальные нормы (за исключением традиций и обычаев) не долговечны: при изменении социальных условий одни нормы заменяются другими. Поэтому различие между издержками принятия новой нормы и сохранением старого порядка – в тех случаях, когда они велики – иногда имеет решающее значение; соответственно, в этом случае уже невозможно говорить, что лучшая норма будет обязательно принята, невзирая на то, что она увеличивает общественное благо.
Во-вторых, политическое умение различных ассоциаций (например, партий) часто очень различно. По этой причине одни ассоциации иногда оказываются способны навязать другим группам и всему обществу в целом крайне несправедливые условия.
В-третьих, в политики немалую роль играет субъективный фактор: известно, что еще Парменид проводил различие между мнением о чем-либо и истиной об этом (30). Часто очень сложно точно оценить всю совокупность последствий принятия новой нормы или отмены старой. Поэтому политическая воля движима не фактами, а, подверженным ошибкам, ожиданиями.
По этим причинам эксплуатация одних групп другими возможна в теории и происходит на практике: однако она, во-первых, не является неизбежной, а, во-вторых, не имеет ничего общего с правом владения средствами производства, как это полагал Маркс. Вероятно, чем выше скорость социальных изменений и значительнее сами перемены, тем большее значение имеют указанные факторы, и тем чаще и в большем объеме происходит обогащения одних за счет других. Ведь, как свидетельствует история, многие крупные состояния очень быстро сколачивались или терялись именно в ходе революций и войн, при переходе к новым экономическим, социальным и политическим отношениям.
С одной стороны, высшие должностные лица государства всегда имеют соблазн обогатить себя и своих друзей, с другой, единолично принимаемые решения, направленные на общее благо, могут быть неверными (поэтому Руссо и говорил, что общая воля не может ошибаться). Для решения этой проблемы осуществляется разделение властей и была изобретена система сдержек и противовесов (например, парламент имеет право объявить президенту импичмент и т.д.), которая, помимо прочего, призвана ограничить действие этих факторов. Кроме того, организуются счетные палаты, парламентские комиссии и общественные организации, контролирующие расход бюджетных средств; государство препятствует уходу от налогов и бесплатному получению общественных благ, а расширение гражданских прав, уничтожая политический монополизм, часто способствует такому контролю.