В отношении использования доктрины утилитаризма, в качестве жизнеспособной социальной теории, способной объяснить происходящие в обществе социальные перемены, можно сделать следующие возражения. Во-первых, не существует убедительных доказательств того, что принцип максимизации пользы (счастья), регулирующий деятельность индивида, является истинным. Действительно, в настоящее время принцип максимизации (полезности для индивида и прибыли для фирмы) – парадигма современной экономической теории; однако, даже среди экономистов многие сомневаются в его истинности, а среди утилитаристов его критикует, в частности, Питер Сингер.
Во-вторых, существует множество проблем касающихся метода измерения частной и общественной пользы (56). Очевидно, что постоянные изменения в способе измерения общественной пользы показывают сложность этой задачи и, как следствие, неуверенность утилитаристов относительно полученных результатов, а это, естественно, самым серьезным образом усложняет задачу по выдаче достоверных практических рекомендаций.
В-третьих, Еще одним затруднением является трудность сбора большого количества рассеянного среди множества людей (и при том постоянно изменяющего) социального знания: как известно, в 20-ом столетии этот аспект социальной жизни подробно исследовался Фридрихом фон Хайеком. По всей видимости, утилитаристские расчёты относительно некоторых действий, связанных с денежными расчётами, например, принятие решения о сооружении дороги или моста практически возможны. Однако решения о принятии большинства законов или о необходимости новых этических правил затрагивают такое количество, находящихся в самом разнообразном положении, людей, а их расчеты настолько сложны, что в этих случаях сами утилитаристы обыкновенно признают свое бессилие. Именно в силу этой неопределенности среди утилитаристов были как сторонники этической и правовой системы «свободного предпринимательства», так и последователи социалистических идей.
Как я уже сказал, безусловно, следует согласиться с Бентамом и Миллем в том, что моральная система и законы порождены человеческим эгоизмом, являются продуктом человеческой деятельности и непременным условием жизни в сообществе. Кроме того, несомненно, что их первоначальное установление и последующее развитие, в соответствии с изменяющимися социальными условиями жизни, способствует увеличению общественного блага. Однако по каким принципам устанавливаются и видоизменяются эти системы, утилитаризм, по сути, ничего не говорит. Очевидно, что самый лучший с точки зрения утилитаристского критерия закон не всегда может быть принят в силу текущего расклада политических сил, а если же он или любой иной все же утверждается, то исключительно благодаря ему. Соответственно, описание законов возникновения и действия политических сил и будет представлять собою принципы, по которым работает механизм социальной истории.
Раздел III
Историзм
Некоторые исследователи полагают, что идея прогресса приобрела значительный вес еще в античности; так по словам Роберта Нисбета: ”В течение трех тысяч лет в западной цивилизации ни одна идея не была более важной или такой же важной, как идея прогресса”. Социологи считают, что корни этой идеи уходят в область психологии: она возникла вследствие своей способности удовлетворять некую общечеловеческую потребность – ведь люди крайне редко удовлетворены текущим положением дел, а поэтому всегда нуждаются в надежде на лучшее будущее (57). Впрочем, я полагаю, что это неверно: совершенно ясно, что надежды индивидов на лучшую участь и вера в социальный прогресс в целом – это абсолютно разные вещи. В частности, мою точку зрения подтверждает то, что трагические события 20-го столетия, вроде использования химического оружия, Холокоста и бомбардировки Хиросимы и Нагасаки серьезно подорвали веру людей в социальный прогресс, хотя с психологической точки зрения, напротив, должны были укрепить последнюю.