Между тем, Соединенные Штаты и Европейский Союз, часто пытаются посредством политического давления в собственных целях – обыкновенно из соображений безопасности – трансформировать государственный строй и законодательство третьих стран в сторону расширения демократии. Однако вследствие того, что они не в силах изменить нравственную систему их народов, почти всегда возникает сильное противодействие внешнему давлению, изменяющему их государственный строй и уменьшающему общественное благо, что, несомненно, служит косвенным подтверждением отсутствия отчуждения власти при автократии в долгосрочном периоде (например, в течение нескольких десятилетий). Здесь Ирак при Саддаме Хусейне и особенно спокойная и относительно богатая Ливия при полковнике Каддафи – самые наглядные тому примеры. В то же самое время, подобное вмешательство во внутренние дела этих стран, будучи важным элементом современной мировой политики, в полном соответствии с принципами социальной эволюции, неизбежно увеличивает совокупное благо человечества, повышая безопасность не только их соседей, но и многих других стран.
В качестве другого примера отчуждения власти часто вспоминают колониальную политику европейских держав, ради обогащения и расширения рынка сбыта своих товаров. Многие считают, что колонизаторы только и делали, что истощали местные природные ресурсы, вроде золотоносных перуанских рудников, и всячески сдерживали экономическое развитие колоний, посредством запрета на развитие ряда отраслей промышленности, как это было в случае британских Североамериканских колоний и т.д. Но как я уже показал, первоначально колонизаторы вынуждены были развивать инфраструктуру и обучать местное население. Помимо этого, экономическую сферу нельзя рассматривать изолированно от прочих сфер жизни: очевидно, что метрополии обеспечивали безопасность населения и осуществляли цивилизаторскую миссию, в частности, распространяя письменность и христианство, но самое главное: они давали правила и практики социальной жизни. И только после того, как политика метрополии становилась препятствием для дальнейшего развития и увеличения общественного блага колоний разворачивалась освободительная борьба в Североамериканских колониях, Южной Америке, Мексике, Индии и Африке.
И здесь встает вопрос, если колонии, освобождались от эксплуатации, как только она появлялась, то почему по Марксу этого не могли сделать угнетаемые общественные классы в течение многих столетий и до сих пор не добились этого? На самом деле, фальсифицируя закон стоимости и источник капиталистической прибыли, он нарушал принцип социальной справедливости, основанный на реальном балансе политических сил, столь же действенном в долгосрочном аспекте, что и баланс физических сил в механической системе.
Некоторые полагают, еще одной формой экономического отчуждения является перераспределение богатств от богатых к бедным, происходящее с конца 19-го столетия, начиная с социал-политик Бисмарка; в конституциях большинства современных стран прописано, что они – социальные государства. Однако подобное перераспределение богатств, осуществляемое, в том числе, посредством высоких налогов на большие доходы и дорогую недвижимость, нельзя считать эксплуатацией, как это иногда представляют самые отчаянные либералы.
Начало социальной политики было вызвано переменами в социальной структуре и последовавшими за ними изменениями в балансе политических сил, приведшими на Западе к всеобщему избирательному праву (84). Политическая сила большинства, постепенно увеличившаяся по мере вызванного урбанизацией роста политической активности, приводила к увеличению социальных расходов независимо от формы правления, ведь богатых людей везде меньшинство. Росту социальных расходов в немалой степени способствовал и распад традиционной семьи, в которой многочисленные повзрослевшие дети ранее содержали престарелых родителей, а церковные пожертвования уже не могли справиться с возросшей по этой причине социальной нагрузкой. В результате столкновения различных политических сил постепенно трансформировались конституции, идеология, мораль и законодательство; при этом изменилось мышления и усилилось чувство социальной ответственности у самих богатейших людей. Следовательно, возникновение социального государства не имеет ничего общего с насильственной экономической эксплуатацией.