Этот подвиг евреи совершают с таким мужеством самозабвения, как совершает его француз, серб, англичанин. Но каждый из них защищает свое отечество, в котором он полноправный гражданин, свое общество, которое его уважает, считается с его правами.
А что защищает бесправный еврей?
Он отдает нам свою жизнь, мы награждаем его за это именем предателя, только потому, что и среди евреев есть дурные люди.
Но не то, что позорит человека должно останавливать наше внимание, а то, что возвышает человека пред нами.
Многими из нас принято думать, что русский народ обладает в высшей степени развитым чувством совести, что ему свойственна особенная сердечность, выдвигающая его из среды всех народов на первое место.
Обращаясь к сердцу и уму русских людй, мы протестуем протв огульного обвинения целого народа в предательстве, в отсутствии чувства чести и любви к России, хотя она и мачеха этому народу.
Мы протестуем против всех ограничений еврейства в его праве на свободный труд, на гражданство русское.
Нам нужны сильные, трудоспособные люди, - разве не силен духом древний народ, который с таким мужеством поднял на рамена свои тяжкое иго рассеяния в мире и десятки веков несет иго это по земле, не уставая сеять на ней идеи торжества свободы и красоты.
III.
В некотором царстве, в некотором государстве жили были евреи обыкновенные евреи для погромов, для оклеветывания и прочих государственных надобностей.
Порядок был такой: как только коренное население станет обнаруживать недовольство бытием своим, из наблюдательных за порядком пунктов, со стороны их благородий раздается чарующий надеждами зов:
- Народ, приблизься к седалищу власти!
Народ привлечется, а они его совращать:
Отчего волнение?
Ваше благородие, жевать нечего!
А зубы есть еще?
Маленько есть...
Вот видите - всегда вы ухитряетесь что-нибудь скрыть от руки начальства!
И ежели их благородия находили, что волнение усмиримо посредством окончательного выбития зубов, то немедля прибегали к этому средству, если же видели, что это не может создать гармонии отношений, то обольстительно добивались толку:
Чего ж вы хотите?
Землицы бы...
Некоторые в свирепости своего непонимания интересов государства шли дальше и клянчили:
Леформов бы каких-нибудь, чтобы, значит, зубья, ребры и внутренности наши считать вроде как бы нашей собственностью и зря не трогать!
Тут их благородия и начинали усовещевать:
Эх, братцы! К чему эти мечты? "Не о хлебе едином" - сказано, и еще сказано: "За битого двух небитых дают"!
А они согласны?
Кто?
Небитые-то?
Господи! Конечно! К нам в третьем году, после Успенья, англичане просились - вот как! Сошлите - просят - весь ваш народ в Сибирь, а нас на его место посадите, мы, говорят, вам подати аккуратно платить будем, и водку станем пить по двенадцать ведер в год на брата, и вообще... Нет, говорим, зачем же? У нас свой народ хорош, смирный, послушный, мы и с ним обойдемся... Вот что, ребята, вам бы лучше, чем волноваться зря, пойти бы, да жидов потрепать, а? К чему они?
Коренное население подумает, подумает, видит - нельзя ждать никакого толка, кроме предначертанного начальством, и решается.
Ну, ин, айдати, робя, благословясь...
Разворотят домов полсотни, перебьют несколько еврейского народу и, устав в трудах, успокоятся в желаниях , а порядок торжествует!...
Кроме их благородий, коренного населения и евреев, для отвода волнений и угашения страстей, существовали в оном государстве добрые люди, и после каждого погрома, собравшись всем своим числом - шестнадцать человек, заявляли миру письменный протест:
"Хотя евреи суть тоже русские подданные, но мы убеждены, что совершенно истреблять их не следует, и сим - со всех точек зрения - выражаем наше порицание неумеренному уничтожению живых людей. Гуманистов. Фитоедов. Иванов. Кусайгубин. Торопыгин. Крикуновский. Осип Троеухов. Грохало. Фигофобов. Кирилл Мефодиев. Словотеков. Капитолина Колымская. Подполковник в отставке Непейпиво. Пр. пов. Нарым. Хлопотунский. Притулихин. Гриша Будущев, семи лет мальчик".
И так после каждого погрома, с той лишь разницей, что Гришин возраст изменялся, да за Нарыма - по случаю неожиданного выезда его в одноименный город - Колымская подписывалась.
Иногда на эти протесты отзывалась провинция:
"Сочувствую и присоединяюсь" - телеграфировал из Дремова Раздергаев, Заторканный из Мямлина тоже присоединялся, а из Окурова - "Самогрызлов и др.", причем для всех было ясно, что "др." - он выдумал для пущей угрожаемости, ибо в Окурове никаких "др." не было.
Евреи, читая протесты, еще пуще плачут, и вот, однажды, один из них, человек очень хитрый - предложил:
Вы знаете что? Нет? Ну, так давайте перед будущим погромом и спрячем всю бумагу, и все перья, и все чернила и посмотрим, - что они будут делать тогда эти шестнадцать и с Гришем?
Народ дружный - сказано-сделано: скупили всю бумагу, все перья и спрятали, а чернила в Черное море вылили и ... сидят, дожидаются.
Ну, долго ждать не пришлось: разрешение получено, погром произведен, лежат евреи в больницах, а гуманисты бегают по Петербургу, ищут бумаги, перьев - нет бумаги, нет перьев, нигде, кроме как в канцеляриях их благородий, а оттуда не дают!
Ишь вы! - говорят. - Знаем мы, для каких целей вам это надобно! Нет вы обойдетесь без этого!
Хлопотунский умоляет:
- Да как же?
Ну уж, - говорят, - достаточно мы вас протестам обучали, сами догадайтесь..
Гриша, - ему уже сорок три года минуло, - плачет:
Хосю плотестовать!
А не на чем!
Фигофобов мрачно догодался:
На заборе бы, что ли?
А в Питере заборов нет, одни решетки.
Однако, побежали на окраину, куда-то на бойни, нашли старенький заборчик, и только что Гуманистов первую букву мелом вывел, вдруг, яко бы с небес спустясь, подходит городовой и стал увещевать:
- Это что же будет? За эдакое надписание мальчишек шугают, а вы солидные, будто, господа - ай-яй-яй!
Конечно, он их не понял, думая, что они - литераторы из тех, которые под 1001 статью пишут, а они сконфузились и разошлись - в прямом смысле - по домам.
Так один погром и остался не опротестован, а гуманисты - без удовольствия.
Справедливо говорят люди, понимающие психологию рас: хитрый народ евреи!
__________
Бессмысленно, стыдно, вредно для нас угнетать народ, который дал миру величайших пророков правды и справедливости и который по сей день одаряет мир людьми великого таланта и ума.
Пора нам выступить на защиту евреев со всей слой, какую мы способны развить, пора оказать им полную и всемерную справдливость.
Да будет слово делом!