А свидетельствует это лишний раз вот о чем.
Фантастика - это прежде всего литература. Художественная литература. И сколь бы важную роль ни играли в ней научно-технические идеи, главный секрет обаяния лучших ее произведений в другом. В их художественной полнокровности.
Ведь и "Солярис" Лема завораживает нас отнюдь не подробнейшими обоснованиями самой возможности существования разумного океана, хотя и они, эти обоснования, безусловно для нас интересны. Роман Лема "берет" другим. Трудные пути человечества к звездам, встреча с Неизвестным на этих путях, проблематичность взаимопознаваемости участников Контакта, наконец, поведение и судьбы людей, уносящих к звездам весь свой земной "багаж", - ведь именно это привлекает нас в первую очередь в "Солярисе", не так ли?
О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ
В преддверии "грядущей борьбы"
Когда разговор заходит об истории фантастики как жанра или вида литературы, зачастую слышишь: жанр этот (или вид) создан в последней трети прошлого века Жюль Верном и Гербертом Уэллсом. В дореволюционной России не существовал.
С первым из этих положений трудно не согласиться: у колыбели научной фантастики, какою мы ее знаем, действительно стояли Жюль Верн и Герберт Уэллс. Но вот со вторым...
Мы плохо осведомлены о нашей дореволюционной фантастике.
Знатоки фантастики, говоря о русских ее истоках, непременно вспомнят и знаменитые в свое время романы А. Богданова "Красная звезда" и "Инженер Мэнни", и "случайную" вроде бы (однако же не единственную) фантастическую повесть А. Куприна "Жидкое солнце", и повести К. Циолковского, тоже написанные до революции, и фантастику В. Брюсова, и повести и романы П. Инфантьева, С. Соломина, М. Первухина, П. Бахметьева, В. Семенова, В. Чиколева, Б. Красногорского, С. Минцлова, Н. Шелонского... Кое-кто не без иронии припомнит и многочисленные романы В. Крыжановской-Рочестер - ее пенталогию "Маги", к примеру.
Словом, окажется, что не столь уж редким гостем была фантастика в старой русской литературе.
Найдутся, конечно, люди, которым вот такое копание в архивах фантастики покажется ненужным: ведь там же, в старой фантастике, ничего хорошего.
Но... Точно так же находились в прошлом люди, начисто отрицавшие "антинаучные" книги Александра Беляева. Да и "Аэлиту" Алексея Толстого признанную жемчужину советской фантастики! - тоже не жаловали.
Нет, "копаться" надо. Надо, чтобы понять, на какой почве вызревала современная советская фантастика, заявившая о себе в последние десятилетия и уверенно вышедшая на мировую арену. Надо, чтобы убедиться: фантастика - отнюдь не инородное тело в русской литературе, отнюдь не искусственно привитые традиции западных фантастов. Надо, наконец, чтобы подтвердить: народ, осуществивший грандиознейшую мечту всех народов и поколений, - этот народ умел и любил мечтать!..
В старой, пятнадцатилетней давности, статье Жака Бержье, прослеживавшей истоки советской фантастики, я когда-то наткнулся на имя Антона Мартыновича Оссендовского - имя, прочно забытое, ни разу не упоминавшееся в отечественной нашей критике. А критик французский относил повесть этого фантаста "Ужасы на бригантине" к разряду "истинных шедевров".
Нужно ли говорить, как взволновало меня, давнего поклонника научной фантастики, это краткое упоминание! Долгое время я пытался найти "истинный шедевр" Оссендовского - и не мог. Не мог, потому что не знал, где искать.
Но вот один мой товарищ, столь же фанатично преданный фантастике, вдруг сообщил мне: он - разыскал!.. И вот у меня в руках "ЕжемЪсячный литературныя и популярно-научныя приложеiя къ журналу "НИВА" на 1913 годъ". И в них - повесть А. М. Оссендовского "Бриг "Ужас" (французский критик, библиотека которого погибла в годы второй мировой войны, о дореволюционной русской фантастике писал по памяти и непреднамеренно исказил название произведения).
Заранее предвкушая удовольствие и одновременно тревожась - действительно ли повесть так хороша? - начинаю переворачивать пожелтевшие от времени страницы.
...Группа русских ученых работает над выведением "гигантского плазмодия" плесневого гриба, с необычайной быстротой размножающегося, согревающего и удобряющего почву. Вот и первые успехи. На дворе декабрьские морозы, а на опытных грядках зеленеют молодые побеги. Открытие обещает стать грандиозным: применение "плазмодия" продвинет далеко на север такие типично южные культуры, как, скажем, цитрусовые, позволит даже в северных широтах снимать по три урожая в год...
Что ж, для 1913 года мечта о продвижении цитрусовых на север, о трехстах пятидесяти зернах в одном колосе, о трех урожаях в год - довольно-таки смелая мечта! Особенно если вспомнить, что фантасты тридцатых - пятидесятых годов мечтали у нас порой о куда меньшем: о том, чтобы хоть два-то урожая снять, и не на шестидесятой параллели, как у Оссендовского, а значительно южнее, в средней полосе России... И все-таки: не маловато ли одной только этой - в конце концов, чисто технической - идеи для "истинного шедевра"?
Читаю дальше.
...На огромном пространстве между Шпицбергеном и Беринговым морем начинают гибнуть деревянные рыбачьи суда, занимающиеся ловлей сельди, трески и китобойным промыслом. Они не тонут, нет - много страшнее: непонятная плесень съедает их обшивку, палубы, мачты и даже паруса.
Одновременно рыбаки сообщают, что в северных морях ими обнаружены целые косяки рыбы, всплывшей на поверхность, - десятки миль покрыты гниющей треской и сельдью...
(Сегодня, с высоты наших семидесятых, всякому, кто хотя бы чуть-чуть приник к фантастике, совсем несложно предположить: ага, это, наверное, таинственный "плазмодий" вырвался на свободу?! Но не будем забывать, речь-то идет о произведении, написанном шестьдесят с лишним лет назад.)
На изучение загадочного явления отправляется научная экспедиция. И выясняется постепенно, что неожиданное бедствие - действительно дело рук человеческих. Это Яков Силин - маньяк, в обиде на близких ему прежде людей возненавидевший все человечество, - заразил океан плесневым грибом, быстро и жадно поедающим свои жертвы.