О фонетической и орфоэпической подсистемах русского литературного языка
Современной лингвистикой признано, что фонетическая система русского литературного языка состоит из ряда подсистем. Почему нельзя описать все фонетические явления как факты одной языковой системы? Специфичность любой системы определяется двумя факторами: 1) составом входящих в неё элементов; 2) её структурой, то есть тем, как упорядочены, организованы эти элементы. Для звуковой системы элементарными объектами, её составляющими, являются фонемы, а структура определяется совокупностью внутрисистемных связей фонем, то есть их способностью различаться в сильных позициях и особенностями нейтрализации в слабых.
Разные группы слов русского языка могут отличаться друг от друга: 1) составом фонем (например, отсутствием фонемы ⟨ы⟩ в русских общеупотребительных словах — её наличием в терминах или заимствованных топонимах, где [ы] может находиться в абсолютно сильной позиции — название буквы «ы», город Ыйсон; отсутствием фонемы ⟨γ⟩ в подавляющем большинстве русских слов — её наличием в междометиях — а[γ]а, о[γ]о и т. п.); 2) особенностями позиционного поведения фонем (например, невозможностью появления в русских словах в безударном положении звуков [о], [э], [ӓ] — произношением этих звуков в безударных слогах заимствованных слов — б[о]а́, [э]кза́мен, ч[ӓ]рльсто́н и т. п.).
Вопрос о необходимости выделения различных подсистем языка, характеризующихся своими фонетическими закономерностями, неоднократно обсуждался в лингвистической литературе. Различные исследователи, признавая невозможность построения единого описания для всех слов русского языка, по-разному решают вопрос о критериях выделения частных подсистем.
М. В. Панов предложил выводить отдельные группы слов за пределы основной фонетической системы языка на следующих основаниях: «Зная частотность употребления слов, находим, что „фонетические странности“ (с точки зрения общей системы) встречаются у слов, имеющих частотность ниже определённого порога. Тогда все слова, имеющие частотность ниже этого порога, надо рассматривать как единицы, реализующие особую фонетческую систему — подсистему редких слов» [Панов 1967, С. 197].
Для того, чтобы признать правомочным подобный подход к определению границ общей и частной звуковых подсистем языка, необходимо ответить на следующие вопросы:
1) Куда отнести редкие слова, не отличающиеся по своему фонетическому поведению от частоупотребляемых слов?
2) Что делать со словами частоупотребляемыми, но ведущими себя в фонетическом отношении, как редкие слова?
М. В. Панов отмечает, что «наличие фонетически „обычных“ редких слов не мешает быть им выразителями фонетической подсистемы редких слов», поскольку в этой подсистеме есть не только уникальные, добавочные фонемы, но и все фонемы, входящие в основную систему. Это рассуждение можно продолжить следующим образом поскольку подсистема редких слов отличается от общей системы не только составом фонем, но и особенностями их позиционной реализации, необходимо признать, что в подсистеме редких слов сосуществуют и особенности позиционного варьирования звуков, характерные для «обычных» слов, и специфические особенности звукового оформления «редких» слов. А в этом случае, «описывая фонетически обычные слова в рамках подсистемы, мы должны будем заменить естественные для них и экономные правила позиционных изменений фонем соответствующими правилами подсистемы, т. е. правилами чередования фонем, указанными для каждого слова, а это нецелесообразно» [Гловинская 1971, С. 57].
Всегда ли «странности» фонетического поведения свойственны именно редким словам? Во многих случаях это так. Но можно ли отнести к малоупотребительным словам, скажем, слово радио, в котором в безударном положении произносится качественно нередуцированный гласный? Редко ли мы пользуемся словами кафе и бутерброд, в которых перед фонемой ⟨э⟩? произносится твёрдый согласный, чего не может быть ни в одном исконно русском по происхождению слове?
Представляется, что частота употребления является фактором, который может провоцировать и поддерживать неподчинение слова звуковым законам, обязательным для большинства слов русского языка, но этот критерий не позволяет достаточно четко разграничить группы слов, отличающихся по своему фонетическому поведению друг от друга.
М. Я. Гловинской была предпринята попытка разграничить зоны действия основной фонетической системы и подсистемы, исходя из чисто фонетического критерия [Гловинская 1967; 1971]. При этом за пределы основной системы выводится произношение тех слов, которые составляют исключение из её правил, независимо от их происхождения. Процедура, позволяющая определить, что является правилом поведения фонем, а что исключением из этого правила, выглядит следующим образом: «Составим список фонем, имеющих в определенной позиции разные реализации в различных словах. При каждой из фонемных реализаций укажем, в каком количестве слов она представлена и её частоту в речи. Для того, чтобы узнать, которая из двух реализаций одной фонемы относится к системе, а которая — к подсистеме, сравним между собой произведения этих чисел. Реализацию, которой соответствует наибольшее число, отнесем к системе, все остальные реализации этой фонемы (если их больше одной) — к подсистеме» [Гловинская 1971, C. 58].