Из сказанного выше следует, что фонетические и орфоэпические закономерности отличаются спецификой языкового материала, при этом одни факты произносительной системы полностью описываются фонетическими законами, другие же факты требуют принципиально иного — орфоэпического — описания. Это позволяет предположить, что звуковая система русского литературного языка состоит из двух подсистем — фонетической и орфоэпической.
В фонетическую подсистему объединяются все случаи, когда процедура приведения фонемы к звуку описывается фонетическими законами. В эту подсистему попадут морфемы вне зависимости от их происхождения, морфологической природы, лексико-семантических разрядов и т. п. Критерий один — подчинение непреложным фонетическим законам. Так, поведение гласной фонемы в 1‑м предударном слоге после твердого согласного в корнях следующих слов — в[аꚜ]да́, б[аꚜ]ксе́р, В[аꚜ]лжа́нск, м[аꚜ]рфема, н[аꚜ]та́ция, п[аꚜ] ро́сту — подчиняется одному и тому же закону: фонема ⟨о⟩ в указанной фонетической позиции реализуется звуком (то, что в этих словах фонема ⟨о⟩ доказывается словами в[о́]ды, б[о́]кс, В[о́]лга, м[о]рф, н[о́]та, п[о́] воду). Следовательно, правила оформления звукового состава корневых морфем всех этих слов относятся к фонетической системе языка, несмотря на то, что среди них есть корни знаменательных слов и служебных, исконно русских и заимствованных, имен собственных и нарицательных, слов редких и частоупотребляемых.
Для того, чтобы определить, как организована орфоэпическая подсистема русского литературного языка, необходимо уточнить критерии отбора языкового материала этой подсистемы. Как уже было сказано выше, за пределами фонетической системы остаются правила звукового оформления морфем с орфоэпической вариантностью. Но вопрос о том, что считать орфоэпическими вариантами, не является однозначно установленным в лингвистике. Как представляется, к орфоэпическим вариантам следует относить:
1) Сосуществующие синхронно в языке звуковые или фонемные видоизменения морфем, происходящие в одной и той же фонетической позиции. Например, в приставках — [сʼ]лить и [с]лить, в корнях ску[ш]ный и ску[чʼ]ный, в суффиксах — зано[ш̄ʼ]ивый и зано[шʼчʼ]ивый, в окончаниях — стар[ы]й и стар[ъ]й, в постфиксах — смеял[съ] и смеял[сʼъ]. При этом можно говорить об орфоэпической вариантности фонем (случаи, когда возможность различного произнесения одной и той же морфемы связана с изменением её фонемного состава: було[ш]ная — було⟨ш⟩ная, но було[чʼ]ная — було⟨ч⟩ная) и орфоэпической вариантностью звуков (случаи, когда морфемы, различаясь звуками, имеют одинаковый фонемный состав: в[и𞁈]сна — в[э𞀸]сна — в⟨о⟩сна).
2) Случаи, когда в синхронном срезе языка нет вариантов произношения конкретных морфем, но тем не менее, произношение слов с подобными морфемами описывается не универсальными фонетическими законами, а орфоэпическими правилами, «привязанными» к определенным морфемам или словам. Например, по современным нормам, в слове текст в позиции перед фонемой произносится только мягкий согласный — [тʼэ]кст, а в слове, тест в той же позиции твердый звук — [тэ]ст. Произношение согласного перед ⟨э⟩ в этих случаях определяется фонемным составом этих слов: в первом слове текст первая фонема мягкая, а в слове тест — твердая. Но традиционно сложилось впечатление (и эта традиция основывается на интуиции носителей языка), что твердость-мягкость согласного перед ⟨э⟩ в корневых морфемах заимствованных слов описывается не фонетическими законами, а орфоэпическими правилами, т. е. по сути правилами произношения каждой конкретной морфемы.
Что общего между двумя описанными типами орфоэпической вариантности? И можно ли вообще говорить о вариантности по отношению ко второму случаю, когда отсутствуют возможности двоякого произнесения одних и тех же морфем? Есть фактор, позволяющий объединить различные проявления орфоэпической вариантности: все морфемы с подобной вариантностью передаются на письме одинаково, несмотря на то, что они допускают различия в звуковом и фонемном составе. Приведем примеры, иллюстрирующие проявление этого свойства для двух разных типов орфоэпической вариантности.