«Мальчик, который нашол себе имя. Унего была мама и папа папа не мог играть смальчиком потомучто работал днём и ночью, а домой заходил только на час ито ночью когда мальчик спал. А мама тожене могла сним играть потамучто работала домахозяйкой у соседки в соселднем подъезде априходила домой только покормить ребёнка. Но мальчику небыло скучно потомучто он сидел и выберал себе имя по алфавиту. Выберал он себе имя потомучто уже семь лет родители не могут дать ему имя, даже в его документе свидетельство о рождении написали простым карандашём „Имя нет“. Мальчик об этом уже знал, что в документе не написано ещё его имя. Просидел он над этим словарём имён целый месяц и вот на двести тридцать седьмой страницы мальчик увидел на всю страницу имя написаное серыми буквами Серёжа, а внизу Серый. Тогда мальчик взял документ свидетельство о рождении и стёр ластиком что было написано простым карандашём и списал с словаря имён имя Серый и наказал сам себе запомнить это имя.
Продолжение следует».
Да, оно последовало и было странным.
Со Славиком случались странности: он исчезал.
Так оно и продолжалось. Иногда ему надо было полетать — во сне и наяву. Иногда ему надо было подождать, пока все уедут.
«…Мы с Ваней шли в Спиридово. Мы нашли мальчика имы спросили где мальчики летают. Мы пошли туда куда надо, но мы не нашли дорогу куда нам надо…
…Мне снился один сон как вы с Машай летали и лавили ворон и сожали их в клетки…
…У дяди была простая жизнь как в Росии. Когда он шол с работы он сначала медлено махал руками и потом летел…»
Славик, наверно, пробовал в своей городской жизни нюхать клей и бензин. У нас он с Ванькой вспоминал эти занятия. И еще научил всю малышню нажимать на какую-то точку на шее спереди и отлетать таким способом от реальности. Но вот они всей толпой привели его ко мне — лицо и рубашка залита кровью. Он упал, когда малыши ему усердно нажали, потому что любили его, потерял сознание, упал столбиком в рост и сильно разбил лицо. На подбородке пульсировал родничок крови. Расколол коренной зуб об зуб. Случайно в этот день у нас оказался гостевой «джип». Обернув вафельным полотенцем лицо раненому, мы ринулись в Хотилицы в медпункт, а там никого нет, и домой к врачу — и там нет, и в соседнюю деревню к отцу-матери доктора. Отец его нам и говорит: «Так чево вы ездиете, они все на озере уехадчи, сёдниж день медика». Блин! Озер-то много! Но догадалась я, где такое местечко, куда на день медика подались все медики. Еще 7 км, и вот на красивом полуострове видим — раскинута скатерть со всяким-разным на ней. Вокруг женщины и один здоровяк-мужик, изрядно раскрасневшийся — главный медик. «Вы завтра приходите», — сказал он, тяжело оттянувшись от скатерти-самобранки. Медички посоветовали, как сделать перевязку, и проводили нас. Славик за все время не издал ни звука, будто и не здесь был. За него стонал и охал инвалидик, увязавшийся с нами, жалел его и гладил. А мы на него шикали.
И еще в одной личине явился к нам криминал — девчонка из славкиной городской шайки-компании.
Светка к нам попала позже Славки месяца на два. Ее привез мой брат Алеша, благодетели ему вручили эту «посылку» на вокзале. Я встречала на санях, и вот явление: тщедушное создание с крысиной мордочкой и передним зубом, сломанным наискосок (впрочем, как и у Славки), в необъятной грязноватой шубе с чьего-то плеча, с грязным маникюром. Славка ей обрадовался. Она же, мгновенно освоившись, перезнакомилась со всеми, сфотографировалась с каждым, покаталась на наших необъезженных жеребятах без седла и разрисовала стены комнаты, в которую ее поселили, озером с лебедями безумных расцветок. А дальше — больше: тайком ускакала в Хотилицы, где за это время открылся ночной бар, и там распивала крепкие напитки с людьми, никому не известными. Скоро мы узнали, что предстоит война: деревня идет на деревню (так сказать, троянская война — за Светку!). Она во-оружает кого-то вилами, а кого-то — охотничьими ружьями.
В каких отношениях был с ней Славик? Она — воровской авторитет, а вокруг одни «шестерки». Все — ребята и взрослые — вращались вокруг нее, но только не Славка. Нет, он не менялся в лице, не лебезил, не служил.
Когда она украла 1 000 000, Аннушка обыскивала ее и ее комнату — грязную пещеру. Михаэль — охрана, стоял за дверью. Нашли только упаковку сигарет, принесли мне. Вошла Светка: «Отдайте сигареты!» — «Не отдам!» — «Они не ваши!» — «И не твои, ты приехала без копейки денег!» — «Плевать! — крикнула она и схватила упаковку, спрятала… — А в трусы не полезешь!»
Не полезла. Надо было ее срочно эвакуировать. Но не было оказии. Как отправить девчонку одну? Но очень скоро она отправилась сама.