В самом деле, на каком бы основании они, почитая жрецов за то, что через них приносятся приятные богам жертвы, считали бы людьми презренными актеров, через которых они получили возможность, по указанию самих же богов, доставлять удовольствие и честь богам, которые того требовали и гневались, если этого не делалось? И это – в особенности после того, как Лабеон, которого считают великим знатоком в вещах подобного рода, отличил богов добрых и злых различным культом, ибо злые божества, как утверждал он, умилосгивляются-де кровавыми жертвами и скорбными молениями, а добрые – веселым и шутливым почитанием, например играми, пиршествами и лектистерниями[24].
Каково все это, об этом, даст Бог, подробнее скажем потом. Что же касается настоящего предмета, то всем ли богам оказывается одинаковое почитание, как богам добрым (поскольку богам неприлично быть злыми, хотя, вернее, все они – боги злые, так как они – нечистые духи), или же с известным различием: одним – одно, другим – другое, как этого требовал Лабеон, – во всяком случае греки поступали логично, считая одинаково достойными чести как жрецов, которые совершают жертвоприношения, так и актеров, которые исполняют театральные игры. Их нельзя упрекнуть в том, что они обижали своих богов, – всем ли то, если игры и всем им приятны, или, что было бы еще хуже, тем, которых считают добрыми, если игры любят только лишь эти последние.
Глава XII
О том, что римляне, воспрещая поэтам свободу слова по отношению к людям и дозволяя её по отношению к богам, были о себе лучшего мнения, нежели о богах
Между тем римляне, – чем в том же сочинении о республике так гордится Сципион, – не желали, чтобы их жизнь и доброе имя подвергались порицанию и оскорблению со стороны поэтов, постановив законом подвергать уголовному наказанию того, кто осмелился бы сочинять стихи подобного содержания. Этим постановлением они выразили довольно уважительное мнение о самих себе, но по отношению к их богам оно высокомерно и неблагочестиво. Если они знали, что боги принимают оскорбления и злословия со стороны поэтов не только терпеливо, но и охотно, то, значит, они считали себя менее заслуживающими этих оскорблений, чем боги, и себя оградили от них законом, а оскорблениям богов дали место на священных празднествах. Неужели, Сципион, ты хвалишь римлян за то, что они воспретили поэтам свободу поражать насмешкой кого-либо из граждан, когда видишь, что с их стороны не было пощады никому из ваших богов? Неужели, по твоему мнению, больше следует уважать вашу курию, чем капитолий, один Рим, чем целое небо, так что граждане твои защищены от злословия поэтов законами, а твоих богов поэты спокойно осыпают оскорблениями: и ни один сенатор, ни один цензор, ни один сановник, ни один понтифик не воспрещает им этого!
Плавту или Невию злословить Публия и Гнея Сципиона, или Цецилию – Марка Катона было неприлично, а вашему Теренцию подстрекать юношей к распутству описанием злодеяний всеблагого и верховного Юпитера – прилично?
Глава XIII
Римляне должны были бы понять, что их боги, требовавшие себе почитания, состоящаго в мерзких играх, не достойны божеских почестей
Но, будь Сципион жив, он, возможно, возразил бы мне так: «Каким образом мы стали бы преследовать наказанием такое, что священно по воле самих богов? Ибо театральные игры, в которых все это рассказывается и представляется, в римские нравы ввели сами боги и повелели, чтобы это посвящалось и совершалось в их честь». Но почему же, в таком случае, римляне не поняли из этого, что эти боги – боги не истинные и совершенно не заслуживают того, чтобы республика воздавала им божеские почести? Ведь если бы они потребовали себе игр, позорящих самих римлян, их было бы неприлично и не следовало почитать: каким же образом, спрашиваю, их сочли достойными поклонения божествами, а не гнусными духами, если из желания ввести в обман они потребовали, чтобы под видом поклонения им прославлялись их злодеяния?
24