Судя по сему, что грех лишил уже нас первобытного света и ведения и сделал то, что мы приходим в мир сей слепыми духом, ему, казалось бы, уже нечего было делать в частности над умом бедных грешников. Но свойство ослеплять никогда не может оставить его. С другой стороны, у человека все еще есть остаток света естественного, а у христианина, кроме того, не мало света откровенного: посему грех и теперь, при каждом появлении своем в человеке, ведет за собою для него новую тьму, в добавок к общей природной. Посмотрим, как сия тьма овладевает грешником.
Первое и неизбежное действие порока в человеке то, что отвращает лицо и все существо человека от неба к аду, вместе с тем первое и неизбежное следствие порока то, что духовное Солнце — Бог престает освещать душу грешника. Над его душою потому тотчас начинает распространяться внутренний мрак, не могущий быть разгнанным никаким светом земным, и дающий по временам с силою себя чувствовать и самому бедному грешнику и другим. Самый образованный из грешников в минуты самосознания ощущает, а иногда и со вздохом говорит, что у него на душе темно!.. Почему темно, когда она, по-видимому, наполнена всякого рода познаниями? Потому что в ней нет света Божия, а света Божия нет потому, что она отвратилась от лица Божия. Это состояние внутреннего омрачения от греха видимо бывает и для других. Над многоучеными, но порочными людьми постоянно висит что-то мрачное, они задумчивы, их взор бегл и мутен, в них нет душевной ясности, их движения беспокойны, предприятия нерешительны, самые радости мрачны и пусты, они подобны человеку, идущему впотьмах, ощупью. Над человеком добродетельным напротив, хотя бы он не был знаком ни с каким образованием, всегда носится некий свет, мирно почиющий в его душе, светящий в его чистом и светлом взоре, отсвечивающий нередко и на его лице, озаряющий все пути его и дающий ему удобность быть в действиях своих твердым, правильным и спокойным. Это свет лица Божия, к коему постоянно обращена душа чистая.
При сокрытии чувственного солнца, делаются по крайней мере видимы на небе другие светила, при закрытии в душе Солнца духовного Бога — напротив. Здесь во всей силе исполняется то, что, по свидетельству слова Божия, должно произойти при кончине мира: не только солнце померкает, но и луна не дает света, и звезды спадают с небесе. Эта луна — наша совесть: неозаряемая в грешнике светом лица Божия, она сама не дает достаточного света, чтобы освещать пути его жизни. Звезды эти суть — высокие и святые истины, кои для руководства нашего водружены рукою Творца на тверди духа человеческого. Таковы понятия о Боге и Его святом законе, нашем вечном предназначении и воздаянии за гробом. Сии звезды путеводные покрываются мраком в душе грешника и становятся неприметными. И вот где изъяснение того несчастного, но обыкновенного явления, что люди по-видимому самые образованные, но порочные, не только хладны к сим истинам, но даже решаются идти против них. Это приписывают нередко злонамеренности, между тем большей частию это естественное следствие греховной жизни: пророк простер покров на сии звезды, сокрыл их от умственного взора грешника, и он, не видя их в душе своей, потому самому готов утверждать с упорностию, что их нет вовсе в душе человеческой. Посему, когда сретите, братие, жалкого умника, который осмеливается глумиться над священными истинами, то не вступайте с ним в спор, вы не можете сим разогнать в душе его тьмы адской: а если возможно, возьмите его за руку и скажите с сожалением: «Ах, любезный брат, как дошел ты до такого ужасного ослепления? Да воссияет над тобою свет Христов!». Скажите так, и помолитесь за него с усердием к Тому, Который един может извести его из тьмы в чудный свет Свой.
Лишившись благодатного наития силы Божией, вышед из-под управления совести, рассудок в душе грешника становится жалким рабом господствующей страсти, которая для большего порабощения избодает ему очи, чтобы он не видел истины, доказывал и утверждал не то, что следует по вечным законам правды и долга, а что повелят гордость житейская, корысть и плотоугодие. Посему-то нет такой лжи и нелепости, которую порабощенный страстям рассудок не готов был бы утверждать со всем усилием и ревностию, и нет такой истины, которой он не усумнился бы чернить и опровергать, коль скоро она не по его выгодам. От частого упражнения своих умственных способностей в сем жалком превращении истины, грешник видимо тупеет и наконец теряет чувство и вкус истины до того, что не умеет отличать ее от лжи, и принимает за истинное одно то, что ему нужно по его видам. И это отношение к низшим, так сказать, материальным и житейским истинам, а в отношении к высшим, священным, у закоренелого грешника бывает не только отвращение, но и явная ненависть, так что ему крайне приятно подвергать их сомнению, осмеивать тех, кои свято их держатся, говорить и писать против всего святого. В сем случае бывает с людьми развратными то же, что с людьми страждущими болезнию глаз: свет им несносен, особенно солнечный, они с удовольствием предпочтут ему свет гнилого дерева, которое более по их глазам, нежели солнце.
Что делается с познаниями грешника, если он имеет их? Порок, кроме того, что всегда значительно сокращает круг их, всегда же отъемлет у них глубину, силу, стройность и жизнь. Во всех предметах знания нашего есть сторона священная, коею оно обращено к Виновнику всяческих. Сия святая и возвышенная сторона для порочного и вольно мысленного человека не существует. Оттого все изображения предметов, делаемые писателями безнравственными, всегда отзываются пустотою внутреннюю и мертвостию, ибо мир безбожный есть бездушный труп, по коему разбросаны цветы.
Какое употребление делает порочный человек из познаний своих и способностей? Самое жалкое и ужасное. Все пересуждать, опровергать, извращать есть его неизбежное свойство. Оттого нет опаснее для общества людей, как образованных науками, но преданных страстям, оттого умножение ложного безнравственного просвещения всегда влечет за собою расстройство семейств и погибель целых государств.
Какой, наконец, бывает исход умственного омрачения, производимого пороками и страстями? — Видимое расстройство всех познавательных способностей, ослабление внутреннего самосознания и духовной личности, наконец явное помешательство ума. Да удалится от нас мысль судить и осуждать тех несчастных братии наших, кои находятся в сем последнем состоянии! Но как не возвестить того, что так громко проповедуется самыми служителями нашего телесного здравия, то есть то помешательство ума первоначальным и главным источником своим почти всегда имеет греховное состояние души? что оно вообще направляется в видах своих по видам страстей человеческих, что самая сущность его состоит не в ином чем, как в затмении понятий о Боге и потере нравственного чувства? Основываясь на показаниях самой врачебной науки, мы имеем все право утверждать, что человек развратный, если бы жизнь его продолжилась на земле долго, чего однако почти никогда не бывает, то он неминуемо сходил бы наконец с ума. Ужасный пример сего мы видим на духах отверженных. Что они, при всех великих способностях их, как не существа помешавшиеся в уме на гордости и ненависти к своему Создателю? И вот изъяснение, как они не могут понять, например, невозможности сражаться твари со своим Творцом, как могут отваживаться идти против Всемогущего. Это сущее безумие, но для них кажется мудростью, потому что они вне себя, находятся в состоянии исступления, погубили свой ум и чистое сознание самих себя.