Кэлберт, слушая принцессу, тоже кивнул и удрученно поскреб пятерней подбородок, густо заросший темной щетиной. Пират пытался некогда в юношеские годы отращивать усы, для придания своему облику большей мужественности, но нашел, что кожный зуд и застревающие в растительности крошки куда хуже, чем молодость. Кэлберт наплевал на эффектность и побрился. С тех пор минули годы применения стойких заклятий препятствующих появлению бороды и усов. И теперь корсару снова чертовски мешала эта растительность, от которой он, так и не успев толком притерпеться, успел основательно отвыкнуть. Мужчина завистливо поглядывал на Мелиора и герцога Лиенского, щеки которых оставались такими же гладкими, как попка младенца, и недоумевал, как им это удается. В конце концов, пират не вытерпел и задан интересующий его вопрос.
— Примесь эльфийской крови, — беспечно пожал плечами Элегор, избавленный предками от борьбы с излишней и неуместной растительностью.
А Мелиор, взяв на себя роль наставника, прочел брату-пирату целую лекцию о том, что, давно разуверившись в надежности заклинаний 'для бритья', имеющих обыкновение отказывать в самый неподходящий момент, использует лишь натуральное запатентованное цирюльниками средство. Данная смесь составляется из редких травок мира Тьюис. Однократное нанесение на кожу лица ароматной пасты из маленьких голубых цветочков, произрастающих в высокогорье, избавляет от неэстетичной поросли сразу на несколько десятков лет. И единственной необходимостью для пользователя сего чудного средства является обязанность точно помнить о времени повторного применения. Пират со вниманием выслушал аристократа и взял ценную информацию себе на заметку. Элегор, впрочем, тоже намотал сведения на несуществующий ус, решив обязательно раздобыть этой пасты и использовать ее для какой-нибудь проказы. Мысленно вообразив горькие стенания лысого, как коленка Энтиора, герцог расплылся в мечтательной улыбке.
К слову, Мелиор, взяв на себя роль прогнозиста-синоптика, оказался прав. К ночи и впрямь похолодало гораздо сильнее обычного. Палатка в качестве общего туристического мешка, пришлась как нельзя кстати. На сей раз, конечно, боги не стали забираться в нее с головой.
Потеснее прижавшись друг к другу для лучшей сохранности тепла, чтобы не расходовать лишней, такой драгоценной в мире без пищи энергии, они уснули. Часовых перестали выставлять после первых двух ночей бдения. Убедившись, что никто живой в Мире Пустыни не шастает не только днем, но и ночью, команда посовещалась и решила не тратить времени понапрасну. Чутье явственно подсказывало богам, что они одиноки в пустыне и, как показали дежурства, этому ощущению, пусть и не подкрепленному магическими способностями, вполне можно было довериться.
В самом глухом часу ночи обыкновенно чуткий сон Мелиора был потревожен. Он неожиданно выскользнул из череды призрачных видений в реальность. Лежа на спине, полуприкрыв глаза от слабого света луны, принц прислушался к тишине окружающей ночи, гадая, что могло разбудить его. Спустя несколько мгновений рядом с ним раздался еле слышный жалобный звук, и принц понял, что стонет сестра. Встревожившись, мужчина перекатился на бок и, кончиками пальцев бережно тронув Элию за плечо, прошептал:
— С тобой все в порядке, дорогая?
Не просыпаясь, та застонала снова. Тогда Мелиор, оставив всякую тактичность, тряхнул сестру посильнее, чтобы наверняка разбудить ее, освободить от оков навязчивого кошмара. Бог добился своего. Проснувшись, принцесса резко открыла глаза, и мужчина изумленно отшатнулся от неистового взгляда Элии. В нем были безнадежная мука загнанной лани и торжество хищника, настигающего добычу. Ужас и голод одновременно.
Справившись с секундным замешательством, Мелиор отвел глаза и вновь повторил свой вопрос: