Осматривая лавку за лавкой, палатки в торговых рядах и лотки разносчиков, принц и принцесса пробродили по площади Тысячи Сделок до самого обеда. Четко почувствовав, что наступило время трапезы, Бог Гурманов тактично сообщил об этом сестре и предложил отправиться в один миленький ресторанчик неподалеку.
— Ничто так не возбуждает аппетит, как удачный поход за покупками. Пойдем перекусим, дорогой, — охотно согласилась принцесса.
Мелиор улыбнулся, мысленно подсчитав остатки свободных финансовых средств, и повел дорогую (о, воистину, очень дорогую!) сестру в ресторан 'Хрустальный вкус' — один из ближайших к площади Тысячи Сделок и самый лучший, какой только мог припомнить. Принц как-то сам ужинал там, когда был в Тарисе, и сохранил самые радужные воспоминания об этом местечке. Сейчас, ведя Элию под руку, он предвкушал, то впечатление, которое произведет ресторанчик на принцессу. Свернув на соседнюю с площадью, выгнувшуюся дугой лука улочку, мужчина вошел в закрытые иллюзией тумана ворота, усыпанные посверкивающими осколками разноцветного стекла, и боги оказались на тенистой аллее белых кленов. Мелкий серебристый гравий дорожки мягко зашуршал под ногами.
— Мило, — довольно обронила Элия.
— Подожди, посмотри, что будет дальше! — гордо, словно это он создал все вокруг, промолвил Мелиор, взмахнув рукой, и повел сестру к скрывающемуся за деревьями зданию. Сияющее отраженным светом солнца, беломраморное, изящное, как статуэтка сооружение в окружении небольших фонтанчиков, выполненных из прозрачного отшлифованного стекла, в котором лучи и струи разбивались сотнями ослепительных брызг, действительно впечатляло. Открытый стеклянный балкон второго и просторная застекленная веранда первого этажа в окружении сияния воды и стекла превращали ресторан в хрупкую и дивную хрустальную сказку. Изнутри доносились звуки музыки, приятный мужской голос напевал печальную балладу для услаждения слуха и пробуждения аппетита обедающих клиентов заведения.
Лоулендцы прошли мимо веранды, лишь слегка затененной плющом и рододендронами в двери зала. Его прохладный, лишь слегка благоухающий заманчивыми тонкими ароматами яств, полумрак казался истинным благословением после беспощадного жара солнца Тарисы, вступившего в сговор со светилом Лоуленда ради испепеления всего живого, или вернее уже полуживого. Боги выбрали овальный столик в углу напротив двери, рядом с невысоким помостом эстрады, и сели. Едва взглянув на меню (принц и так помнил прекрасно, какие блюда удаются здешним поварам), Мелиор положил папку на белоснежное кружево скатерти. Получив разрешающий кивок сестры, не желавшей самостоятельно вдаваться в подробности местных названий кушаний, бог прищелкнул пальцами, подзывая услужливого официанта, и сделал обстоятельный заказ.
Еду принесли меньше чем через пару минут. Ледяной травяной чай, охлажденное вино, большие тарелки с тонкими, почти прозрачными ломтиками различных видов мяса под нежными соусами, дополняющими вкус, но не перебивающими его, салаты из даров моря, овощное рагу, заливное, фрукты, пирожные, суфле и желе.
Все яства словно таяли во рту. Откинувшись на мягкую спинку кресла, Элия отдыхала от суеты рынка, неторопливо поглощая вкусную пищу и запивая ее 'Хрустальной слезой' — фирменным вином ресторана и слушая музыку.
Скоро длинноволосый мужчина бард допел свою балладу, и, подхватив лютню исчез со сцены. Его сменила высокая пышногрудая брюнетка в фиолетовом платье, расшитом блестками. Его эксцентричный фасон совмещал обилие ткани и массу провоцирующий разрезов. Дамочка осветила зал своей томной улыбкой, коснулась тремя пальчиками пухлых губ и, послав публике приветственный воздушный поцелуй, запела низким сопрано достаточно фривольную песенку. Содержание произведения сводилось к описанию скабрезной истории о том, как три отважных рыцаря Белого Братства взялись доставить домой невинную девушку, повстречавшуюся им на лесной тропинке.
Принцесса с удовольствием слушала песенку. Она любила произведения такого рода, где веселая насмешка сочеталась с милыми вольностями, не перешагивающими за грань откровенной пошлости. А уж эта песенка, издевающаяся над вечно благостными, надутыми, как индюки, белыми рыцарями, пришлась ей особенно по душе. Покосившись на брата, Элия заметила, что тот, забыв про заливное, не отрываясь, смотрит на сцену. 'Видно, и ему вещица пришлась по вкусу, — мелькнула мысль у принцессы. — Странно только, что ради музыки брат забыл о еде. Прежде такого с ним никогда не случалось. Или дело не в песне, а в певице? Мелиор явно нервничает'.