— Ладно, не ерепенься. Лучше посмотри, какая прелесть, — Элия указала на разложенный перед ней набор ручных браслетов русалочьей работы. Рядом стояла закрытая деревянная шкатулка внушительных размеров.
Элегор восхищенно вздохнул, разглядывая шедевры ювелирного искусства морского народа. Провел пальцами по поверхности самого замысловатого из браслетов, медленно, словно запоминая каждый изгиб тончайших переплетений серебряной проволоки, лаская каждый гладкий камешек. Потом юноша покосился на шкатулку и заинтересованно спросил:
— А там что?
— Подарки братьям.
— Что, у вас скоро какой-то большой семейный праздник и пришлось раскошелиться? — подкинул ироничный вопросик герцог.
— Нет, это традиция. Возвращаясь из странствий, они всегда что-нибудь привозят мне. Я стараюсь делать ответные подарки, — без подковырок и издевки, просто ответила богиня.
— А взглянуть можно? — уже гораздо более мирно спросил юноша, очень мало знакомый с братьями Элии (не считать же знакомством регулярно огребаемые от их высочеств увечья), но считавший их опасными, могущественными, хищными и абсолютно сумасшедшими ублюдками. Впрочем, так полагали многие в Лоуленде и, обсуждая очередную сплетню из жизни семейства Лимбера, не уставали удивляться, как это боги до сих пор не поубивали друг друга в какой-нибудь очередной семейной распре. Только сейчас юный герцог задумался, а сколько на самом деле правды в тех жутких историях, блуждающих по мирах, и не распускает ли их кто-нибудь нарочно, например выдающийся сплетник Рик. Пока у народа есть повод для очередных занимательных пересудов, нет смысла пытаться докопаться до истины. Если в сумасшедшей семейке Лимбера свара на сваре, какого хрена леди Ведьма расщедрилась на подарки? Ну ей-то, стерве-красотке, понятно, дарят, а уж она то зачем?…
Вместо ответа принцесса подцепила ногтем крышку шкатулки. Элегор восторженно присвистнул, переводя взгляд с короткого охотничьего кинжала изумительной работы на набор трехгранных стилетов, небольшую гравюру, кубок, по ободу которого шла откровенная чеканка на тему общения нимф и сатиров, серьгу — дельфина, играющего голубой жемчужиной…
Герцог вытащил несколько особенно приглянувшихся вещиц и принялся внимательно изучать выпуклые орнаменты и изысканную резьбу.
— А кубок кому? — не утерпев, полюбопытствовал бог.
— Отцу, он собирает кубки с фривольными мотивами, — поделилась информацией Элия.
— Да тут уж, скорее, откровенное порно, хотя сделано превосходно, — хмыкнул герцог, проведя пальцем по ободу.
— Так ведь папа не только Бог Политики, но еще и Плодородия, — заметила богиня.
— Странное все-таки сочетание для короля, — признал Элегор.
— Превосходное, — тепло улыбнулась принцесса. — Благодаря первому он искусен в управлении государством, второе позволяет не зацикливаться на работе и обеспечивает в достатке наследников.
— Ты его любишь…, - удивленно протянул герцог, никогда не питавший таких чувств к собственным родителям, скорее уж он их просто терпел по привычке, пока те тихо не ушли в другую инкарнацию.
— Конечно, люблю. Не увидев у очередного отпрыска маленькой штучки внизу, он слегка озадачился, но теперь, надеюсь, ничуть не жалеет о дочери, он замечательный отец, — подтвердила Элия и, резко сменив доверительный тон беседы, требовательно вопросила:
— Налюбовался? Теперь, герцог, пришла пора расплаты, отвлекись на минутку и помоги: я хочу взглянуть, как дельфинчик, — женщина подцепила серьгу, — будет смотреться в ухе мужчины.
Герцог покорно кивнул, взял из рук Элии 'дельфина' и начал возиться с крохотным замысловатым замочком в виде плети водоросли. Видя его неловкость, принцесса легонько усмехнулась:
— Мало практики, а Элегор?
Отобрав украшение, Элия быстрым четко отработанным жестом вдела его в левое ухо юноши. Осталось только защелкнуть застежку. В это время распахнулась дверь и в гостиную вплыл сияющий Мелиор.
— Ваше высочество, добрый вечер! А мы уже заждались, волноваться начали: не случилось ли чего, — лучезарно улыбнувшись, нахально заявил Элегор, оглядываясь на интригана.
Любезную улыбку принца словно ребс языком слизнул, мужчина проглотил первые слова, пришедшие ему на язык, тихо прошипел:
— Прекрасный вечер, герцог, — и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Все слабые сомнения Элегора касательно непричастности Мелиора к нападению рассеялись. Слишком уж злился бог и, что было весьма обидно герцогу, даже не думал скрывать своей злости и досады, не видя в везучем юнце достойного соперника для интриги.