— Ну, это еще Творец надвое сказал! — задорно откликнулся Элегор, притопнув ногой, словно норовистый жеребец. — Не так уж мы и беспомощны.
— Конечно, малыш, — вроде бы согласилась Элия. — На первый взгляд так оно есть: при нас остались физические силы и навыки, но без магии мы стали гораздо слабее в плане применения именно божественных сил. Свободный Мир — не спортивный стадион для демонстрации крепких бицепсов, а величайшая из возможных арен для приложения талантов творения божества.
— А-а…, понятно, — протянул Элегор и погрузился в размышления.
— Что значит 'свободный'? — встрял Кэлберт, нахмурив густые брови. Показывать перед 'умными родственничками' свое незнание было неприятно, но другим путем добыть информацию, раз герцог не собирался задавать вопроса, не представлялось возможным.
— Свободным называется измерение, в котором отсутствует любое проявление жизни, исключая минимально пригодную атмосферу и почву, то есть такой мир, с которым только начинают работать Силы или боги, создавая в нем растения, животных, поселяя разумных существ… Такие миры — истинный простор для творцов, в их тишине любят отдыхать философствующие боги, а еще, — принцесса помедлила, и неохотно признала, сочтя, что пират имеет право на это мрачное знание, — нередко здесь запирают, отрезая от Магических Энергий, особо предприимчивые создания, крупно насолившие могущественным божествам, Силам или самому Творцу…
— О, драные демоны! — выдохнул Кэлберт самое вежливое, что ему пришло на ум, и грязно выругался про себя. — Ты хочешь сказать, что вы перешли кому-то дорожку, потому и оказались в этой адской дыре, а меня прихватили просто за компанию?!
— С таким же успехом, дорогой братец, — ехидно отрезала Элия, резко крутанувшись к корсару, уперев руки в бока и гневно полыхнув глазами, — крупно вляпаться мог именно ты. А мы — невинные жертвы, случайно оказавшиеся на дороге кровожадного морского разбойника, поэтому и угодили в ловушку. Ловушку, расставленную исключительно для некого шустрого пирата, разыскиваемого стражей морей нескольких сотен, если я не ошибаюсь, государств и патрулями Океана Миров, того самого за голову которого объявлена баснословная награда в серебре, золоте, драгоценных камнях или ином денежном эквиваленте по выбору. Кроме того, если уж говорить о ловушке, она могла быть расставлена на всех нас. Но, — богиня несколько сбавила тон, — версия тюрьмы для инициативных идиотов, доставших миры, не кажется мне достоверной.
— Почему? — вопрос прозвучал в хоровом исполнении Кэлберта и Мелиора. Врожденный инстинкт выживания заставлял их рассчитывать на самое худшее, поэтому братья приняли гипотезу принцессы так близко к сердцу. Королевский замок или палуба корабля — не важно, что было до сих пор пристанищем для мужчин, мыслили они во многом схоже, ибо кровь из одного истока текла в их жилах. Против воли подмечаемое осознание этой схожести и выводило Мелиора из себя и одновременно заставляло его исподволь отдавать дань уважения брату.
— Если уж кто-то так стремился покончить с кучкой выродков Лимбера и одним надоедливым мальчишкой (при этих словах Элегор задиристо вскинул нос и приготовился защищать свою честь и высокую степень надоедливости), то продумал бы проект более основательно. Зона безмагии, которую создала вокруг нас Буря Между Мирами, не позволяет воздействовать на сложившуюся ситуацию никому из богов, отсутствует даже возможность магического наблюдения. Единственное, что возможно при действующих заклятиях, просто установить наше примерное местонахождение, выявив площадь распространения блокирующего магию заклятья. Согласитесь, если уж мы так крупно кому-то насолили, то настоящей отрадой для мстителя должно стать наблюдение за нашими метаниями, предполагаемыми страданиями и, разумеется, возможность сотворения дальнейших пакостей.
Кэлберт, Мелиор и Элегор согласно кивнули: 'Все верно!'. Толк в хорошей мести — этой дивной забаве для оскорбленной души — мужчины знали.
— За нами никто не следит, непосредственной угрозы для существования пустыня не представляет, никто из нас не испытывает острого чувства опасности. Так?
Спутники принцессы прислушались к собственной интуиции (у богов это чувство развито ничуть не хуже обоняния, осязания или зрения), и вновь подтвердили свое согласие с ее логичными выводами.