— Домицеле, цыц! Излуплю ремнем, как собаку! — заорал Шкема, сказав то, что уже давно вертелось на языке.
Дверь отворилась. Без стука вошел Скейвис, остановился выжидающе на пороге. Вайдила вынул руку из-под пиджака и пошел навстречу гостю. Домицеле, не скрывая ненависти, смотрела на них.
«Прячутся, как звери, а комедию разыгрывают… — зло подумала она, но тут же спохватилась: — Ведь сама заманила их в ловушку». А в следующую секунду ее опять охватил страх при мысли о том, как по ночам носила продукты Людвикасу, как он несколько раз пытался затащить ее в тайник, как обещал осыпать золотом и как она, вырвавшись, опрометью кидалась на свежий воздух, долго бродила после этого, не решаясь вернуться домой.
— За столом поговорим, — по-хозяйски распорядился Скейвис, обращаясь к Вайдиле. — Ее не бойся, она мне служит вернее, чем сестра.
Домицеле прикрылась полой полушубка, пряча от цепких глаз Скейвиса свой увеличившийся живот. Ей казалось, что под его взглядом погибнет шевелившаяся в ней новая жизнь.
— Когда только успеваешь? — захихикал Вайдила, по-своему истолковав взгляд приятеля.
Его слова словно кнутом стегнули Домицеле. Ей хотелось кинуться, схватить автомат… Но руки не поднялись, ноги не сдвинулись с места.
«Это из-за страха я стала такой! Только из-за страха. Сначала боялась бога, отца и учителя, потом войны и немцев, позже — выдуманных фашистами азиатов с ножами в зубах, сибирских людоедов, а сейчас боюсь Скейвиса и его дружков. Но ведь все это — прошлое. Мне бояться нечего. Я должна победить этот животный страх, как победила все другое. Хоть раз я должна почувствовать себя свободным человеком…»
С трудом оторвав ноги от пола, Домицеле ушла на кухню.
— Где водка? — хриплым голосом спросила она у матери. Открыв бутылку, не таясь от своих, высыпала туда полученный от Намаюнаса порошок. Глядя на Домицеле, мать часто-часто крестилась. Анеле изменилась в лице.
Мать повалилась на колени и стала креститься. Анеле обняла Домицеле и заплакала, улыбаясь сквозь слезы. Домицеле отстранила сестру, поправила волосы и вошла в комнату, где хозяйничал Скейвис.
— Ну, сопляки, марш на печь! — выпроваживал он малышей, вытолкнул и упирающегося Шкему, а своему провожатому приказал: — Посиди за дверью в кухне.
Домицеле поставила водку на стол и предупредила:
— Не пейте много.
— Само собой, — ответил Людвикас и, желая показать свое превосходство над Вайдилой, вежливо поцеловал ей руку. Поцелуй этот был для нее страшнее насмешки.
«А если бы он упал на колени, просил, умолял, раскаивался? Что я тогда сказала бы ему? О чем молила его Петрикене? Что просила Люда? Нет, жалости он боится больше, чем смерти…»
Высвободив руку, Домицеле спросила:
— А что будет с нами после вашей победы?
Скейвис и Вайдила с усмешкой переглянулись. Улыбка их словно бы говорила: «Можете не волноваться, этого никогда не случится».
— Видишь ли… — протянул Людвикас и умолк.
Не дождавшись ответа, Домицеле подняла с лавки пиджак Вайдилы и автомат и повесила на стену. Мужчины следили за ней виноватыми, извиняющимися глазами, смущенно пряча руки поглубже в карманы.
«Друг друга боятся. Меня боятся. А я их — нисколько. — Страх постепенно уступал место другим чувствам, она уже готова была мстить, но снова заколебалась: — Нет, таких нельзя убивать, их нужно вывозить голыми на необитаемый остров и заставлять начинать всю жизнь сначала. Вместе со зверьми, с отвратительными гадами…»
В кухне, скорчившись на стуле, сидел, прижимая к коленям автомат, провожатый Скейвиса. У него было прострелено легкое, а тут еще расхворался от простуды, дышал со свистом и всхлипами, словно у него мехи внутри работали.
— Поешь, чаю теплого напейся, — Домицеле взялась за его автомат и прибавила мягко: — Ведь и так тебе не много праздников осталось.
Бандит не знал, как ему вести себя с любовницей своего атамана: то ли соглашаться, то ли возражать. Но оружия все же не выпустил. Смущенно нагнул голову и неожиданно пожаловался:
— Как не стало мамы, так некому и медом напоить.
Домицеле осторожно взяла у него автомат и поставила в угол, прикрыв кожухом. Это не входило в ее обязанности, но она боялась за детей. Посадила их на печь, прижала ласково к себе Анеле. Потом заварила кипятком несколько ложек малины и дала выпить разомлевшему бандиту.
В комнате шло секретное совещание. Домицеле вошла туда и спросила: