— Может, еще чего принести?
— Можно, — не оборачиваясь, Людвикас протянул пустую бутылку. — И огурчиков прихвати.
Вайдила встал, отворил форточку.
— Что-то на сон потянуло…
Домицеле быстро вернулась с другой бутылкой. Потом, схватив ведро, кинулась во двор, к колодцу, набрала воды и оставила полное ведро на замерзшем срубе. А когда за окном мелькнули тени Альгиса и Трумписа, она, не соображая хорошенько, что делает, накинула на голову прихлебывающего чай бандита кожух, опрокинула его навзничь, надавила на грудь. Вбежавшим Альгису и Трумпису указала рукой на дверь в горницу. Что там происходило, она не слышала, только все прижималась к полу и ждала выстрелов. А выстрелов не было.
Вайдила даже подняться не успел. Увидев Трумписа, он указал пальцем на дверь и топнул ногой. На этом его действия и закончились. Лаймонас схватил их обоих за шиворот и прижал к столу. Так и держал, пока Альгис выворачивал бандитам карманы и связывал руки.
— Все, можешь отпускать!
Но Трумпис не отпускал. Он тыкал Скейвиса и Вайдилу лицом в кушанья и кричал:
— Куда Генуте девали? Генуте, говорю!
Альгис не стал вмешиваться, махнул рукой и поспешил в кухню. Вокруг провожатого Скейвиса же собралась вся семья, даже старуха и та, приготовив путы, пыталась вязать ему ноги.
— Отпустите!
Альгис поднял женщин, снял кожух с головы бандита и поставил полузадушенного парня на ноги, но тот только взвизгивал от боли, дотрагиваясь до обожженного чаем лица. Ему ни до кого дела не было.
— Спасибо, Домицеле! — Альгис обнял ее. — Ну, чего ж ты плачешь?
— Не знаю. — Она попыталась, но так и не сумела улыбнуться. Никак не могла отрешиться от страдальческого голоса Трумписа, который умолял сказать, куда бандиты девали его жену и девчонку, жену его и девчонку…
Скельтис, наблюдая, как его товарищи окружают усадьбу Шкемы, не выдержал, стал распоряжаться:
— Тересе, запрягай коня! Текле, подай полушубок! Помоги одеться… Ну-ка, сестрицы, тащите воз. Старик, помоги мне этого борова отволочь!
Наконец все было сделано. Йонас сел на край воза, обмотал вожжи вокруг руки и укатил. На дороге ему повстречалась Роза.
— Айюшки, да ты никак ополоумел. Куда? — соскочила она с коня.
— Потерпи часок, потом будешь ругать, сколько душе угодно. Я мигом, только вот этих сдам начальнику. А завтра мы с тобой съездим к доктору, послушаем, что он решит насчет моих рук. Ну, полезай обратно. Да гляди, не забудь попоной покрыть и пить не давай… — Йонас дернул вожжи, и телега затарахтела по застывшей грязи.
Всю дорогу Скельтис прислушивался, ожидая выстрелов. Но выстрелов не было. Лишь бандиты сопели, переваливаясь в телеге. Потом один из них очумело затянул пьяную песню со слезой. Второй мрачно поддержал.
— Вот, наколядовал двух боровов, — отрапортовал Скельтис Намаюнасу.
Из дома вывели связанных бандитов, поставили у стены. Плачущий Трумпис кидался к ним, его оттаскивали и не могли удержать. Подбежал Альгис:
— Трумпис, ты куда тех двоих задевал? Не могу найти.
Вытирая глаза рукавом полушубка, Лаймонас зашагал к сараю, следом за ним двинулись Намаюнас, Бичюс и еще несколько народных защитников. Йонас кинул вожжи на спину лошади и поспешил следом.
— Вот и огребли чертей полосатых! — улыбался Йонас, довольный, что все обошлось без выстрелов.
Арунас проснулся от веселого говора во дворе. Инстинктивно притянул автомат поближе и только после этого прижался глазом к щели. Во дворе было полно людей и телег. Страшное напряжение охватило Арунаса, кровь бросилась в голову, глаза застлало туманной мглой.
«Стреляй! — звучало в мозгу. — Стрелять, ни одного в живых не оставить!»
— Эй, Гайгалас, слезай! Все кончено! — донесся снизу чужой повелительный голос.
«С кем кончено? — Он сел. — Почему кончено? Я еще на посту, и вы меня так дешево не возьмете. Живым не сдамся! — Арунас на четвереньках подполз к лестнице и глянул вниз. Там за ноги тащили из-под соломы связанных людей. — Нет, так просто вы от меня не уйдете».
— Огонь! — крикнул он и нажал курок.
Автомат подскочил, затрясся и потащил Арунаса за собой в провал. Падая, он увидел красное заходящее солнце и заплетающимся, пересохшим ртом кричал:
— Подожгли, весь мир подожгли! Альгис, не сдавайся! — И нырнул в пламя вместе с солнцем и огромной охапкой соломы.
Альгис не знал, к кому броситься: Намаюнас оседал, падал на колени, поднимался, цеплялся непослушными пальцами за солому, скользил и опять падал. Йонас, запрокинувшись, вертел головой, на губах у него лопались кровавые пузыри.