— Так как же быть, Гинтукас?
— Мне без дяди Йонаса теперь все равно, — ответил он серьезно.
— Ведь ты его папой звал.
— Так это его! — хмыкнул мальчонка и сразу же перешел к делу: — Только долго не езди, дядя, приезжай, когда я с ней заскучаю.
— А старик не заругает? — спросил Бичюс у Розы.
— Он за станцией ждет, с лошадьми.
Альгис отдал Розе узелок с вещами Гинтукаса, обнял обоих, проводил немножко, а потом, взглянув на часы, повернул в сторону шоссе — голосовать. Но ему не везло: машины проносились мимо, почти задевая его, обдавали запахом бензина и разогретой резины. Наконец вышедший из терпения Альгис поставил чемодан на дороге и с решительным видом уселся на него. Вскоре возле самых его ног затормозил громыхающий, скрипящий грузовик, ехавший не иначе как на честном слове. В дверцу высунулась голова в сбитой набок кепке:
— Тебе что, зубов не жалко?
— Подвези, — миролюбиво попросил Альгис.
— Дальше ямы не уедешь.
— А мне в гору.
— Подвезу, а потом всю жизнь с милицией не разделаюсь.
— Я сам милиция.
— Знаю я вас. Подвезешь такого, сам потом без ботинок останешься да еще временный паспорт заработаешь из-за того, что не смог красного от зеленого отличить…
— Так я уже синий, зуб на зуб не попадает, — Бичюс потянул дверцу к себе и заметил, что шофер держит на коленях заводную ручку. — Чего тебе бояться, ты ведь при оружии, — пошутил Альгис, залезая в кабину.
Машина тронулась. Внимательно наблюдая за разбитой дорогой, шофер завел разговор:
— Где это ты, браток, до ручки так дошел?
— Как тебе сказать… Вроде бы воевал…
— Давай-давай, трави, мне что…
— …С местными…
— Ха-ха-ха! А я тебя хотел огреть и свезти, куда положено. Думал — рассчитаюсь хоть с этим за ботинки…
— Комсомолец? — поинтересовался Альгис.
Шофер хлопнул себя по левой стороне груди, где под комбинезоном, видимо, хранил билет, и значительно кивнул.
— Ну, значит, нам с тобой всюду по пути, — обрадованно сказал Альгис. Про себя он подумал, что без Гечаса, Вердяниса и Скельтиса, без того, что они сделали, этот парень не мог бы так гордо и значительно ударить себя в грудь.
С этой мыслью Бичюс задремал и не слышал уже, что говорил шофер. Сквозь дрему текли уже более спокойные мысли: «Так и в жизни: что охватишь глазами, что умом обоймешь — то твое, а дальше — темень. Шоферу — что? Привык? Трясется себе, вцепившись в баранку. А каково было первому? Впрочем, наверное, одинаково: чем больше угол зрения, тем больше и скорость. Тоже вполне можно свернуть себе шею…»
Машина была безжалостна к мечтам: она тряслась, скрипела, капризничала, несколько раз пришлось наматывать на проволоку промасленную тряпку и присвечивать, пока шофер копался в моторе. Наконец добрались до города. Первый же милиционер завел драматическое объяснение по поводу машины.
— Ты мне почетную грамоту должен выдать за то, что я этого бронтозавра заставляю двигаться, а не документы требовать, — кипятился шофер.
— Будь человеком, оставь его в покое, — попросил Альгис, угощая старшину папиросами.
— По долгу службы…
— Ты нас береги, а не службу свою, — посоветовал шофер, и все трое рассмеялись.
Наутро Альгис в холодном горкомовском коридоре дожидался Дубова. Тот сразу же пригласил войти. Знакомый кабинет, кресло, в котором Альгис заснул…
— Припоминаешь? — Дубов кивнул на кресло. — Садись.
От слов секретаря Альгису стало легко на душе, в прежнее время он, наверное, улыбнулся бы, но теперь, битый и мятый жизнью, серьезно ответил:
— А вы припоминаете, куда меня послали?
— Ну, конечно. Ты только скажи, как там получилось со школой, почему не выгорело дело? Я что-то не соображу.
— Из школы меня попросили, из органов — тоже. Бумажка эта — все, что я привез оттуда. — Альгис протянул рекомендацию, написанную Намаюнасом. — Простите, что в крови, но другой он уже не напишет.
— Погоди, погоди. Я не очень хорошо ориентируюсь в твоих делах. Ты мне суть выкладывай, а где нужно — подробности. Ну, а Намаюнаса я знаю… знал очень хорошо, вместе из Сибири сюда приехали.
Когда Альгис окончил рассказ, Дубов еще долго рассматривал написанную Антоном Марцелиновичем рекомендацию. Потом задумчиво и серьезно сказал:
— Вот что, если не возражаешь, напишу вторую рекомендацию в партию. А работу мы тебе найдем.
Альгис сосредоточенно смотрел, как секретарь водит пером по бумаге, и думал, что человек очень похож на чистый белый лист бумаги: что жизнь впишет, таким он и будет…