Наконец, в 1929 году муфтий решил, что час пробил. При его тайном подстрекательстве толпа арабов накинулась на молящихся у Стены Плача евреев. Волна погромов прокатилась по всей Палестине. Когда резня закончилась, свыше ста евреев были мертвы, а муфтий стал непререкаемым лидером палестинских арабов.
В 1935 году преданные муфтию люди начали проводить акции саботажа в знак протеста против растущей иммиграции евреев из нацистской Германии. И муфтий решил, что теперь народ готов к тому, чтобы пойти на смерть. Что ж, он мог предоставить ему такую возможность — начать джихад, священную войну, с целью изгнания англичан из Палестины, а заодно «решения» еврейской проблемы.
Началось всё с шестимесячной всеобщей забастовки арабов.
Забастовка продемонстрировала бессилие англичан. Затем она переросла в вооружённый бунт. Первоначально бунт был направлен против англичан и евреев, но вскоре он обратился и против арабов — врагов муфтия, против кланов, соперничавших с его семьёй, а потом и против всех, чьё социальное положение или профессия возбуждали подозрение у Хадж Амина.
Убивали землевладельцев, школьных учителей, служащих, чиновников, а порою и просто тех, кто «слишком хорошо» знал английский язык. Людей муфтия стали нанимать для того, чтобы свести счёты с личными врагами. В городах убийства обычно совершались на базарах, рано утром, когда мужчины, по арабскому обычаю, выходили делать покупки. Позади жертвы вырастала зловещая фигура. Убийца вытаскивал из складок своей широкой одежды пистолет, стрелял жертве в спину и ускользал прочь. В деревнях убийства совершались по ночам: банда головорезов вламывалась к человеку в дом и убивала его в постели. Целому поколению образованных арабов Палестины предстояло жить в молчании и вечном страхе.
Когда британские власти наконец решили арестовать муфтия, он, переодевшись нищим, бежал из Иерусалима в Яффу, а оттуда на рыбачьей лодке пробрался в Ливан. Из Бейрута под благосклонным покровительством Франции он продолжал руководить действиями мятежников, пока не разразилась Вторая мировая война. В сентябрьский вечер 1939 года, задумчиво посасывая маслину, он спросил одного из своих друзей:
— Как ты думаешь, немцы окажутся лучше англичан?
Однако муфтий уже сделал выбор. Он находился в контакте с немцами с 1936 года. Французы вежливо выпроводили муфтия в Багдад, где он принял участие в заговоре, ставившем своей целью свержение пробританского правительства Ирака с помощью стран оси. Когда заговор провалился, он бежал в Тегеран, а после того, как в Иран были введены британские и советские войска, перебрался в Германию, где его лично принял Адольф Гитлер.
Через шесть недель после трапезы в Берлине Хадж Амин и двое его соратников оказались в парижской тюрьме Шерш-Миди.
Незадолго до поражения Германии они на тренировочном самолёте германской авиации перелетели из австрийского города Клагенфурта в Швейцарию и попросили там убежища. Когда швейцарские власти отказались укрывать его, Хадж Амин решил сдаться французам. Казалось, из Парижа ему была уготована прямая дорога к почётному месту на скамье подсудимых Нюрнбергского процесса и к суровому приговору, который навсегда лишил бы его возможности заниматься политикой и освободил бы его пост для более умеренного деятеля. Доказательств преступной деятельности муфтия было более чем достаточно; многие из них были собраны в Бадгастайне его доверенной служанкой — разведчицей, подосланной Еврейским агентством специально для того, чтобы следить за муфтием (он так и не догадался о её истинной роли).
Однако на Нюрнбергский процесс Хадж Амин не попал. Французы, разъярённые тем, что под нажимом англичан им пришлось уйти из Сирии и Ливана, вовсе не спешили расправиться с одним из злейших врагов Великобритании. Муфтию сообщили: «Генерал Шарль де Голль с пониманием относится к вашему делу». Хадж Амину и его сообщникам позволили находиться не в тюрьме, а на вилле в окрестностях Парижа под тайным надзором полиции.
Англичане, не желая вызвать волнения мусульман в колониях, также бездействовали, несмотря на добродетельные заявления.
Наконец, во время визита французского министра иностранных дел Леона Блюма в США сионистские лидеры заявили, что укрывательство муфтия — военного преступника — от суда несовместимо с получением американской экономической помощи.