Отчасти из страха, отчасти по приказу муфтия арабы старались избегать еврейских кварталов Иерусалима. Как у евреев, так и у арабов теперь была своя транспортная служба. Евреи ездили на выцветших синих автобусах кооператива «Эгед», арабы — на бледно-серебристых автобусах Арабской национальной компании.
Еврейские такси отказывались возить пассажиров в районы, населённые арабами, а арабские такси не появлялись в еврейских кварталах. Один иностранный корреспондент заметил, что переезд из еврейского района в арабский напоминает поездку за границу.
Арабские и еврейские служащие, много лет работавшие бок о бок, теперь начинали свой день с того, что обыскивали друг друга в поисках оружия. Поездка в суд или в главный иерусалимский банк «Бэрклейс» дорога к которым проходила через арабские кварталы с каждым днём становилась для евреев всё более опасной. Для араба столь же рискованной была поездка в какое-нибудь учреждение мандатной администрации, расположенное в еврейской зоне. Даже дети принялись бросать друг в друга камнями по дороге в школу. Основные городские учреждения — центральный почтамт, телефонная станция, правительственная больница, полицейское управление, радиостанция, тюрьма — находились в «Бевинграде», под защитой рядов колючей проволоки. Туда вёл только один въезд, около которого день и ночь дежурили двое часовых — араб и англичанин.
15 декабря был взорван водопровод: это было весьма серьёзное предупреждение со стороны арабов. Пока англичане чинили водопровод, Еврейское агентство приказало обследовать без липшего шума состояние водосборных цистерн в еврейских районах Иерусалима. Даже то убежище тишины и покоя, на котором арабы и евреи всегда мирно уживались друг с другом, — кладбище — вскоре после голосования в ООН стало ареной стычек. Арабские снайперы несколько раз обстреляли еврейские похоронные процессии, поднимавшиеся по извилистым тропинкам на вершину Масличной горы. Случалось, что эти процессии провожали в последний путь тех, кто пал жертвой беспорядочных перестрелок, всё чаще вспыхивавших в Иерусалиме.
Символом положения иерусалимских евреев стало ежевечернее ожидание автобусов на центральной станции «Эгеда», расположенной у въезда в город. Борьба за дороги, о которой думали и командиры Ҳаганы, и Абдул Кадер Хусейни, уже началась. Арабские засады были пока ещё нерегулярными и плохо организованными, но всё же они вынудили Ҳагану заняться обеспечением безопасности движения автобусов на шоссе, шедшем в Иерусалим. Автобусы обшивались стальными листами и весили по восемь тонн каждый. На подъёме от ущелья Баб-эль-Вад такой автобус не мог развивать скорости больше пятнадцати километров в час и редко избегал обстрела. Каждый вечер, задолго до заката, на автобусной станции в Иерусалиме начинали собираться люди, встречавшие тех, кто должен был прибыть с побережья. Когда машины останавливались, толпа кидалась к запертым дверям, пытаясь заглянуть внутрь.
Первыми показывались раненые — их тут же увозили машины скорой помощи, заранее поджидавшие прибытия автобусов.
Последними выносили мёртвых: их клали на перрон автовокзала — для опознания, и воздух оглашался рыданиями друзей и родственников, которые пришли встретить своих близких и готовились поздравить их с возвращением в Иерусалим.
Обычно декабрь в Иерусалиме был месяцем веселья и радости: евреи праздновали Ханукку — праздник огней, а христиане готовились к Рождеству, но теперь Иерусалим был погружён во тьму, никто не танцевал, были отменены все общественные собрания, и многие евреи, укрывшись в своих домах, молили Бога, чтобы вновь осуществилось старинное благословение, с которым евреи в Ханукку зажигают свечи: «Мы возжигаем эти свечи в память славной победы и чудесного освобождения, которое Ты даровал нашим предкам». Маршрут автобуса № 2 был самым коротким во всей Палестине. Он шёл от центра Иерусалима через Яффские ворота в Еврейский квартал Старого города — древнейшее еврейское поселение в Палестине. Этот маршрут, меньше километра длиной, был единственной связью между новым и Старым городом; и на всем этом пути автобусам угрожали враждебные толпы арабов.
Еврейский квартал Старого города находился в его юго-восточном углу, на склоне горы Сион, обращённом к Храмовой горе. Южной границей квартала была стена Старого города. К западу жили арабы выходцы из Северной Африки, севернее находился мусульманский квартал. В этом Еврейском квартале, который всего-то был размером не более пятнадцати футбольных полей, жила горстка евреев, две тысячи человек, десятая часть населения Старого города.