В течение многих веков здесь селились учёные-талмудисты.
Двадцать семь синагог украшали квартал. Караимская синагога находилась под землёй, в подвале, ибо «из глубин да будешь ты взывать к Господу», остальные — на высоком месте, ибо «нет синагоги иначе, как возвышающейся над градом»; разбросанные по всему кварталу, эти синагоги служили центром притяжения для еврейского населения. Между евреями и арабами в Старом городе всегда поддерживались добрососедские отношения. Характерное для мусульман почтение к людям веры естественно распространялось и на религиозных евреев. В пятницу вечером, когда темнело, арабские дети приходили к своим набожным еврейским соседям зажечь им лампы, ибо евреи не могли делать этого в шабат. Что же касается бедняков Еврейского квартала — ремесленников и лавочников, то их сближала с арабскими соседями общая для тех и других нужда.
Отношения же между религиозными лидерами Старого города и светскими сионистскими лидерами, напротив, всегда оставались сдержанными, поэтому Ҳагана не имела в Старом городе сколько-нибудь надёжной опоры. В ночь голосования в ООН в Еврейском квартале Старого города насчитывалось всего восемнадцать бойцов Ҳаганы. Весь арсенал Еврейского квартала состоял из шестнадцати винтовок, две из которых к тому же не стреляли, двадцати пяти пистолетов и трёх финских автоматов.
Исраэль Амир понимал, что арабы в любой момент могут перерезать маршрут автобуса № 2 и лишить евреев Старого города какой-либо связи с остальным Иерусалимом. И пока автобус ещё ходил, Амир решил переправить в Старый город столько людей и оружия, сколько мог выделить из своих скудных резервов.
Это не было поспешным решением. Те же простые человеческие чувства, которые прежде сближали арабов Старого города с евреями, теперь привели к вражде. Несколько арабов, живших в Еврейском квартале, покинули свои дома. Один араб-пекарь оставил в печи ещё тёплое тесто и, покидая квартал, вручил офицеру Ҳаганы ключ от пекарни. Начали вспыхивать первые драки и раздаваться первые выстрелы. Шестнадцатилетний Нади Дайес тот самый официант, который в день разгрома еврейского торгового центра с гиканьем помчался вслед за погромщиками, тоже жил в Еврейском квартале. Семья Нади всегда была дружна с соседями-евреями, однако, как он вспоминал впоследствии, в эти дни после голосования в ООН «чувства арабов были накалены, и постепенно мы начали верить, что каждый еврей — наш смертельный враг, который хочет захватить наши земли и уничтожить нас».
Нади Дайес отправился на базар и купил себе пистолет. А затем как-то вечером, в декабре, в квартале началась стрельба. Шестнадцатилетний мальчишка подскочил к окну и разрядил свой пистолет в темноту. И тут он услышал истошный вопль старой еврейки, к которой он уже лет десять ходил по субботам зажигать лампу.
— Не стреляй, не стреляй! — кричала она. Разве мы не соседи больше?!
В Иерусалиме, как и во всей Палестине, стратегия и тактика Ҳаганы базировались на идеях Бен-Гуриона, который считал, что евреи должны удержать всё, что им принадлежит: не покидать ни одного дома, ни одного кибуца, ни одной фермы, ни одной конторы и каждый пункт, даже самый изолированный и отдалённый, защищать так, словно это сам Тель-Авив. Однако евреи Иерусалима начали выезжать из тех кварталов, где жили арабы. Чтобы предотвратить это, Исраэль Амир решил заставить арабов первыми покинуть такие кварталы: к стенам арабских домов и к ветровым стёклам арабских машин приклеивались плакаты с угрозами, на видных арабов обрушивалась лавина анонимных телефонных звонков, а в особо серьёзных случаях бойцы Ҳаганы перерезали в арабских районах электрические и телефонные провода, стреляли в воздух и устраивали шумные взрывы, стараясь вызвать панику. В ряде случаев эта тактика оказывалась успешной: так, в одно прекрасное утро арабы из деревни Шейх-Бадр, притулившейся под склоном холма, на котором позднее было воздвигнуто здание Кнесета, покинули свои дома и бежали.
В это самое время Абдул Кадер Хусейни провёл свою первую организованную операцию в Иерусалиме. Так же, как и Амир, он преследовал прежде всего не практическую, а психологическую цель — «предостеречь евреев», как объяснял своим людям один из его командиров. Объектом атаки стал дом в квартале Санҳедрия, где была расквартирована группа бойцов Ҳаганы.