Путь на Кфар-Эцион был открыт, броневики Таля устремились к кибуцу. Один из броневиков загорелся, подожжённый «бутылкой Молотова», но за ним уже грохотали другие машины, и сразу же вслед за броневиками в кибуц ворвалась толпа охочих до поживы феллахов.
На командном посту Элиза Фейхтвангер радировала в Иерусалим:
«Арабы в кибуце. Прощайте». Получив эту радиограмму у себя в штабе, Давид Шалтиэль — один из главных сторонников эвакуации жителей кибуца — почувствовал, что к горлу у него подступает комок. Затем Элиза передала ещё несколько фраз:
«Арабы повсюду. Их тысячи. От арабов на холмах чёрным-черно».
Затем Элиза оставила радиопередатчик, вскарабкалась на крышу и прикрепила к антенне испачканную кровью простыню. Увидев белый флаг, арабы постепенно прекратили стрельбу.
Пятьдесят оставшихся в живых защитников кибуца потянулись на небольшую площадь перед командным пунктом. Их окружила толпа разъярённых арабов, из которой неслись крики:
«Дейр-Ясин!».
Неожиданно застрекотал пулемёт.
Яаков Эдельштейн, один из уцелевших кибуцников, увидел, что вокруг него начали падать люди. Он подумал: «Это конец». Он вскочил и бросился бежать прямо сквозь толпу арабов, окруживших кибуцников неплотным кольцом. Несколько человек последовало его примеру. «Но бежать было некуда, — вспоминал он впоследствии. — Арабы были повсюду».
Эдельштейну и ещё трём кибуцникам удалось перебраться через стену, окружавшую поселение, и они кинулись в небольшую лощину, называвшуюся Песнь Песней (эта лощина была излюбленным приютом влюблённых). Беглецы надеялись укрыться там в кустах и дождаться ночи. Эдельштейн и ещё один кибуцник, Ицхак Бен-Сира, вместе залезли в густой куст, двое других спрятались по соседству. Но тут Эдельштейн и Бен-Сира услышали хруст сломанной ветки и поняли, что их убежище обнаружено. Перед ними стоял старик-араб с морщинистым лицом и беззубым ртом.
— Не бойтесь, — сказал он.
В этот момент в лощине появилась группа феллахов. Старик стал перед двумя евреями, загородив их.
— Хватит, вы нынче достаточно убивали, — произнёс он.
— Заткнись! — крикнул один из феллахов. — Или мы и тебя шлёпнем вместе с ними.
— Нет, — ответил старик, широко раскинув руки. — Эти люди — под моей защитой.
Пока они спорили, появилось двое солдат Легиона, взявших Эдельштейна и Бен-Сиру в плен. Все четверо уже удалялись, когда ниже в лощине раздались выстрелы: это феллахи, у которых отняли добычу, обнаружили двух евреев, спрятавшихся под соседним кустом.
Элиза Фейхтвангер вместе с шестью другими кибуцниками втиснулась в канаву за зданием школы. Их тоже обнаружили и стали безжалостно расстреливать. Элиза дико закричала.
Стрельба смолкла. Чья-то сильная рука вытащила её из канавы, и вокруг неё сгрудилась толпа мужчин, которые оспаривали друг у друга право первому её изнасиловать. Наконец, двое арабов схватили её и бросили на кучу хвороста. Они стали сдирать с неё одежду, одновременно препираясь, кому первому она достанется. Неожиданно Элиза услышала два выстрела и увидела, что оба араба свалились замертво. Она подняла глаза и увидела перед собой офицера Арабского легиона; ствол его автомата ещё дымился. Лейтенант Наваф Джабер эль Хамуд вынул из кармана кусок хлеба.
— Ешь, — сказал он. И, когда она взяла хлеб, добавил: — Ты — под моей защитой.
Затем он повёл её к своему броневику. Из восьмидесяти восьми кибуцников центрального поселения, ещё остававшихся в живых к началу последней атаки Таля, уцелели только четверо: Элиза Фейхтвангер, Яаков Эдельштейн и двое братьев Бен-Сира — Нахум и Ицхак.
На холмы вокруг Кфар-Эциона опустилась мёртвая тишина. С падением центрального поселения три остальных кибуца Эционского четырехугольника — Массуот, Эйн-Цурим и Ревадим — бьши обречены: их защитники были немногочисленны, и у них не хватало оружия. Они ждали, когда наступит их черёд.
Абдалла Таль выполнил свою задачу и вместе со своим полком вернулся на базу. Абдул Халим Шалаф, главный помощник Хадж Амина в районе Хеврона, собирал своих людей, готовясь к захвату поселений. Отчаявшиеся кибуцники сообщили в штаб Шалтиэля о своём решении: попытаться ночью прорвать окружение и уйти в Иерусалим пешком. Давид Шалтиэль связался с Красным Крестом и с консулами Бельгии, Франции и США, пытаясь с их помощью предотвратить резню.
На заре следующего дня переговоры увенчались успехом. Однако кибуцникам пришлось за своё спасение заплатить дорогую цену — отправиться в Амман в качестве военнопленных.