Убежденный, что победа гитлеровской Германии поможет осуществлению его целей — изгнанию евреев из Палестины и англичан с Ближнего Востока, — Хадж Амин поставил на нацистскую карту все. Он употребил весь свой личный престиж и все свое влияние религиозного лидера на то, чтобы превратить арабов в действенных союзников нацизма. Он вербовал людей, которых немцы потом забрасывали в тыл англичан в качестве диверсантов. Он помог сформировать из югославских мусульман две эсэсовские дивизии. Он сделал все, чтобы облегчить немцам вторжение в Тунис и Ливию. Его агенты за сорок восемь часов предупредили штаб вермахта о готовящейся высадке союзников в Северной Африке (хотя на это предупреждение не обратили внимания). Наконец, доподлинно зная, в чем заключается "окончательность" окончательного решения еврейского вопроса, муфтий приложил все усилия, чтобы ни одна из жертв нацистов не избежала газовых камер рейхсфюрера Генриха Гиммлера и не пробралась в Палестину. В 1943 году он лично обратился к рейхсминистру иностранных дел Риббентропу, требуя предотвратить эмиграцию четырех тысяч еврейских детей из Болгарии в Палестину.
И вот теперь, 6 апреля 1945 года, стало ясно, что Хадж Амин эль Хусейни проиграл. Напоминанием о поражении муфтия был непрекращающийся гул самолетов союзников, методично бомбивших Берлин. Хадж Амин эль Хусейни должен был готовиться к следующему раунду в борьбе двух народов. Он послал эсэсовского телохранителя к машине.
Немец вернулся с мешком посылок Красного Креста для военнопленных. Муфтий роздал пакеты людям, сидящим за столом. Затем он достал кожаный бумажник и извлек оттуда толстую пачку денег: швейцарских франков, американских долларов и британских золотых сертификатов. Эти деньги он разделил на двенадцать частей и положил по пачке перед каждым гостем.
Здесь нам больше нечего делать, — сказал муфтий, и взгляд его был так же непроницаем и бесстрастен, как тогда, когда три года назад он слушал сообщение об успехах германской армии. В те дни казалось, что победа близка. Каждый из вас должен постараться вернуться на родину. Там мы продолжим нашу борьбу. Затем он встал и быстрой семенящей походкой выскользнул из комнаты — так монахиня-сиделка неслышно отходит от одра умирающего.
Хадж Амин эль Хусейни принял сан иерусалимского муфтия из рук еврея — сэра Герберта Сэмюэла, первого Верховного комиссара Палестины, в 1922 году. До того он два года учился в каирском университете Аль Дэхар и бросил его, не преуспев в геологии. Потом он служил в качестве кадета в турецкой армии (сотрудничая при этом в английской разведке); затем, уверовав, что освобождение арабов осуществится через посредство британской короны, стал яростным англофилом и поступил на службу советником британской администрации в Судане. "Декларация Бальфура" и соглашение Сайкса-Пико убедили его в двуличии англичан. Хадж Амин возненавидел их еще больше, чем евреев. Вернувшись из Судана в Иерусалим, он начал на улицах и базарах натравливать арабов на евреев; и тут-то он понял, наконец, что нашел свое призвание. Его интриги и подстрекательства принесли плоды в пасхальное воскресенье 1920 года: толпа арабов напала на евреев около Яффских ворот. Было убито двенадцать человек: шесть евреев и шесть арабов. Так пролилась первая кровь в борьбе между евреями и арабами за Иерусалим.
Роль Хаджа Амина в этом столкновении стоила бы ему десятилетнего тюремного заключения, если бы он вовремя не сбежал в Трансиорданию (приговор был вынесен заочно). Однако пробыл он в изгнании недолго. Вскоре освободился пост муфтия Иерусалима; и сэра Герберта Сэмюэла, который, будучи евреем, старался оставаться беспристрастным, уговорили назначить муфтием именно Хадж Амина эль Хусейни — ибо, как убеждал Верховного комиссара политический секретарь мандатной администрации Э. Ричмонд, ярый антисионист, "пребывание на таком посту может преисполнить назначаемого чувством ответственности".
Так британские власти предоставили крайне важный и притом пожизненный пост в Палестине своему злейшему врагу. Вначале казалось, что англичане рассудили умно. Какое-то время Хадж Амин вел себя тихо. Однако он вовсе не сидел сложа руки — он заботился об упрочении своей власти и не хотел раздражать своих могущественных врагов. Он обеспечил себе избрание на пост председателя Верховного мусульманского совета и получил власть над всеми мусульманскими религиозными фондами в Палестине. Его люди захватили в свои руки суды, мечети, школы, кладбища, так что вскоре в Палестине ни один мусульманин не мог родиться и умереть без того, чтобы за этим не проследил муфтий Иерусалима. Ни один шейх, ни один школьный учитель, ни один чиновник, каким бы мелким он ни был, не назначался без проверки его полной преданности муфтию. Презирая образованных арабов и не доверяя им, муфтий вербовал себе сторонников на базарах и в деревнях. Пользуясь невежеством этих людей, он сулил им оружие и легкую наживу.
Наконец, в 1929 году муфтий решил, что час пробил. При его тайном подстрекательстве толпа арабов накинулась на молящихся у Стены Плача евреев. Волна погромов прокатилась по всей Палестине. Когда резня закончилась, свыше ста евреев были мертвы, а муфтий стал непререкаемым лидером палестинских арабов.
В 1935 году преданные муфтию люди начали проводить акции саботажа в знак протеста против растущей иммиграции евреев из нацистской Германии. И муфтий решил, что теперь народ готов к тому, чтобы пойти на смерть. Что ж, он мог предоставить ему такую возможность — начать джихад, священную войну, с целью изгнания англичан из Палестины, а заодно "решения" еврейской проблемы.
Началось все с шестимесячной всеобщей забастовки арабов.
Забастовка продемонстрировала бессилие англичан. Затем она переросла в вооруженный бунт. Первоначально бунт был направлен против англичан и евреев, но вскоре он обратился и против арабов — врагов муфтия, против кланов, соперничавших с его семьей, а потом и против всех, чье социальное положение или профессия возбуждали подозрение у Хадж Амина.
Убивали землевладельцев, школьных учителей, служащих, чиновников, а порою и просто тех, кто "слишком хорошо" знал английский язык. Людей муфтия стали нанимать для того, чтобы свести счеты с личными врагами. В городах убийства обычно совершались на базарах, рано утром, когда мужчины, по арабскому обычаю, выходили делать покупки. Позади жертвы вырастала зловещая фигура. Убийца вытаскивал из складок своей широкой одежды пистолет, стрелял жертве в спину и ускользал прочь. В деревнях убийства совершались по ночам: банда головорезов вламывалась к человеку в дом и убивала его в постели. Целому поколению образованных арабов Палестины предстояло жить в молчании и вечном страхе.
Когда британские власти наконец решили арестовать муфтия, он, переодевшись нищим, бежал из Иерусалима в Яффу, а оттуда на рыбачьей лодке пробрался в Ливан. Из Бейрута под благосклонным покровительством Франции он продолжал руководить действиями мятежников, пока не разразилась Вторая мировая война. В сентябрьский вечер 1939 года, задумчиво посасывая маслину, он спросил одного из своих друзей:
— Как ты думаешь, немцы окажутся лучше англичан?
Однако муфтий уже сделал выбор. Он находился в контакте с немцами с 1936 года. Французы вежливо выпроводили муфтия в Багдад, где он принял участие в заговоре, ставившем своей целью свержение пробританского правительства Ирака с помощью стран оси. Когда заговор провалился, он бежал в Тегеран, а после того, как в Иран были введены британские и советские войска, перебрался в Германию, где его лично принял Адольф Гитлер.