Отрадно, когда есть кто-нибудь, способный выслушать и понять, но, если нет такого - это воистину печально! Сегодня вы, господин, так слушаете и понимаете все мои истории, что мне хочется рассказывать еще и еще, — сказал [Ёцуги], и слуга пришел в смущение.
[Ёцуги продолжал]:
— Я говорил о делах клана То:, теперь же перейду к рассказу о делах клана Гэн. Господа Итидзё: [Масанобу] и Рокудзё: [Сигэнобу] были сыновьями принца-главы ведомства церемоний сикибукё: Первого ранга Рокудзё: [Ацуми]. Они не просто были августейшими внуками, но и их собственная жизнь была необыкновенна — оба они пользовались благосклонностью государя Мураками, но господина Рокудзё: [Сигэнобу] любил он несколько больше. Господин старший брат [Масанобу] был слишком сух, никогда не говорил ни о чем, кроме как о государственных делах, и никогда не вел себя раскованно. Господин младший брат [Сигэнобу] не имел вкуса к любовным делам, но в нем было очарование юности, и он легко привязывался к людям, чем, видно, и покорил [государя] — так говорят.
Когда принц-отец [Ацуми] принял постриг и поселился в храме Ниннадзи[949], господин Рокудзё: (он тогда был управителем таю: [службы] починки сю:ри) имел обыкновение посещать храм Ниннадзи. На пути в храм он поднимался [к северу] по Хигаси-но О:-мия и поворачивал на запад по Итидзё:, а по дороге обратно — спускался [на юг] по Ниси-но О:-мия и поворачивал на восток от Нидзё:[950]; при этом осматривал дворец, и если замечал какие-нибудь повреждения, то приказывал устранить. Экая предусмотрительность!
А еще господин Итидзё: [Масанобу] изволил рассказывать: “Я вырос среди принцев и ничего не знал о мире и о том, как в нем жить, я учился входить раньше всех на придворные церемонии, и последним удаляться после их окончания”. На церемонии Отпускания на волю живых существ в Явата[951] он каждый раз преподносил в дар [храму] коня; посланец его был облачен в очищенные одежды и сам проходил очищение. Горная голубка[952] всегда сидела на дереве вблизи храма, и если в тот момент, когда приводили [коня], она взлетала, посланец радостно и восторженно восклицал: “Удача! Приношение принято!”
Когда человек прямодушный являет свою веру, то Великий Бодхисаттва[953] изволит принять [его дар].
Однажды господин Хигаси Сандзё: отправился в Камо, чтобы сотворить молитву о ниспослании дождя, [господин Итидзё: Масанобу] также отправился туда (такого прежде не бывало[954]). Он уже стал [министром][955], но решил, что это важнейшее событие в Поднебесной; правда, к прочим экипажам он присоединился только возле собственного дворца, а не в начале пути, как должно. Он никогда в жизни не брал в руки четки, но, творя по сто раз на дню молитву пересчитывал планки своего кипарисового веера[956] и приговаривал:
— О, Великий Бодхисаттва Хатиман! О, Правитель Алмазного Трона Кимбусэн[957]! О, Великая Сутра Сердца Мудрости[958]!
И не было у него других занятий. Когда об этом уведомили Великую императрицу-мать тайко:го: Сидзё: [Дзюнси], она изволила промолвить: “Суровые у него божества!”
Сей господин [Масанобу], исполняя [песню] “Расти на диком рисовом поле”[959], обычно пел ее на свой манер. В эпоху монаха-императора Итидзё: на Чрезвычайном празднике после окончания церемоний в августейшем присутствии высшие придворные вышли полюбоваться [процессией]. Они поворачивали за угол ведомства секретарей гэги[960], когда [господин Итидзё:] непринужденно пропел себе под нос эту песню, и все сразу оценили необыкновенное изящество исполнения. Мне показалось, что он изменил против принятого строку “Возьмем в руки цветы густых трав и придем в храм”, но я подумал: “Слушал-то я издалека, да и уши у меня, старого...”, — но потом узнал, что и ревизор адзэти, и старший советник дайнагон [Кинто:] тоже [заметили].
Ёцуги сказал: “Я был простым придворным, стоял далеко и потому не расслышал. Только благодаря господину [Масанобу] почувствовал, что измененная манера исполнения — много прекрасней прежней! Так хотелось еще раз послушать эту песню, но не довелось, о чем до сей поры сожалею”.
949
Когда принц-отец [Ацуми] принял постриг и поселился в храме Ниннадзи... — Принц Ацуми (893-967), сын императора Уда, известный музыкант принял постриг в 950 г.
950
...он поднимался [к северу] по Хигаси-но О:-мия и поворачивал на запад по Итидзё:, а по дороге обратно — спускался [на юг] по Ниси-но О:-мия и поворачивал на восток от Нидзё:... — Речь идет о том, что господин Рокудзё: вначале осматривал восточную и северную стороны дворца, а затем — южную и западную.
951
Церемония Отпускания на волю живых существ в Явата
952
Горная голубка — была посланницей к синтоистскому божеству войны и, одновременно, Великому Бодхисаттве Хатиману.
953
Великий Бодхисаттва — так называли синтоистское божество Хатимана, Минамото Масанобу (920-993), сын принца Ацуми, известный музыкант приносит Хатиману дары, поскольку он считался покровителем клана Минамото.
954
...такого прежде не бывало. — Смысл не вполне ясен, возможно, речь идет о том, что Масанобу не следовало сопровождать Хигаси Сандзё:.
955
Он уже стал [министром]... — Масанобу стал Левым министром в 978 г. и назывался Левым министром Итидзё:.
956
...пересчитывал планки своего кипарисового веера... — Количество планок в веере варьировалось в зависимости от ранга его обладателя, у особ Третьего ранга и выше, как Масанобу, веер был о двадцати пяти планках [McCullough, P. 228]. Мацумура считает, что, пересчитывая планки веера, Масанобу запоминал то, что ему было нужно [Мацумура, С. 267].
957
Правитель Алмазного Трона Кимбусэн (Конго Дгао санскр Ваджрасаттва) — воинственное божество, манифестация Шакьямуни.
958
Великая Сутра Сердца Мудрости
959
“Расти на диком рисовом поле”