Круговорот человеческой жизни вписывался в жесткую схему цифр, годовых “стволов и ветвей”, эр правления, одним словом, упорядочивался. Император в биографиях О:кагами предстает как фигура, осуществляющая связь с божествами-ками и первопредками, сама являющаяся Великим предком и божеством риса, потомком богини Солнца Аматэрасу Омиками, поднятая в придворной иерархии на необыкновенную высоту. Однако очевидно, что власть осуществлялась, хотя и с санкции императора, но другими людьми — из рода Фудзивара, занимавшими последовательно, а чаще одновременно две высшие должности в государстве — регента, или соправителя (сэссё:), и канцлера (кампаку); они же возводили императоров на престол и смещали их. “Уже в начале эпохи Хэйан японскому императору принадлежала только номинальная власть в стране... Практически к X в. все подступы к императорскому двору захватил один род - Фудзивара. происходивший от древнего рода Накатоми. глава которого, как утверждают авторы хроник, некогда исполнял обязанности посредника между богами и государем”[50].
Официальный гон, выдержанный в биографиях императоров, абсолютно преобладает над повествовательным, художественным; “информация” в данном случае нижнее, чем рассказ, хотя очевидно, что к концу каждого отрывка, посвященного правителю, деловитость несколько ослабевает, логическое построение рубрик размывается, строгая хронология событий сменяется временной расплывчатостью, исчезают чеканные формулы типа: “было ему десять лет”, “он правил миром двадцать семь лет”, “он облачился в мужские одежды”, “он принял постриг, и нарекли его...” В последних пассажах жизнеописаний императоров ощущается личное отношение рассказчика к людям и событиям, там возникают стихотворения, лирические аллюзии; государи оказываются людьми, один из которых неожиданно ослеп, и даже придворный экзорцист не сумел ему помочь; другому явился бог из храма; третий — родился слабеньким, и его преследовали злые духи. Естественный хронологический порядок сменяется, на первый взгляд, беспорядком или таким порядком, который трудно идентифицировать.
Так, в главе об императоре Мураками содержатся вначале сообщения о нем самом, его предках, в частности, о матери Мураками — императрице. Четкое формульное изложение биографии императора, заканчивающееся словами: “В сорок два года она родила императора Мураками”, внезапно сменяется описанием лирического эпизода с придворной дамой Таю:-но кими, которая сложила два чудесных стихотворения на смерть наследного принца, о коей нельзя было упоминать по случаю праздника во дворце. Предпоследняя фраза этой главы: “...сердце ее было преисполнено смешанных чувств: и печали, и радости” — звучит лирично, и далека от делового тона первой части. Последнее же предложение (“В мире ее называли Великой императрицей”) как бы возвращает нас к первоначальному информационному настрою. Отсюда — некоторое стилистическое разнообразие рассматриваемых глав о правителях: формульность сменяется лирическими описаниями чувств, стихотворения выражают подавленные, запрещенные эмоции, страдания и радость одновременно. Однако “справочный” тип изложения все же превалирует в этих биографиях.
Биографии императоров по композиции подобны друг другу: “справочная” (генеалогическая) часть, затем резкий переход к лирической части, причем если в первой протекает вся жизнь микадо от рождения до смерти (и все это занимает 1-2 страницы), то во вторую включены один-два любопытных эпизода[51]. Это разделение на части подчеркнуто и стилистически и графически. В первой части иероглифы преобладают, вторая же — в большей степени написана японской слоговой азбукой каной, что сразу бросается в глаза. Эти эпизоды не привязаны к определенному времени и носят как бы необязательный характер — можно было бы описать и другие случаи из жизни героев, но их объединяет одно: все они принадлежат к частной жизни императоров или их ближайшего окружения. Подобные экскурсы в частную жизнь правителей снижают официальность первой части биографии, а кроме того, служат связующим звеном между этими описаниями и биографиями сановников из рода Фудзивара, где частная жизнь выведена на первый план повествования. В биографиях правителей есть несколько опорных слов, которые играют объединяющую роль. Каждое жизнеописание начинается со слова “следующий” (цуги-но — вспомним имя старца Ёцуги), что выстраивает монархов в определенную последовательность, обозначает преемственность, уходящую в обе стороны линии времени: в прошлое, причем первые императоры видятся в отдаленной легендарной перспективе, и в будущее, к неведомым еще пока поколениям правителей. Идея преемственности, обращенности в прошлое, к предкам, явно педалируется в жизнеописаниях японских государей, что формально подтверждалось наличием перечня имен правителей (к этому времени уже существовал точный список императоров-тэнно), само называние которых и по отдельности, и особенно в ряду других монархов значимо.
51
Есть и исключение: биография императора Итидзё: содержит только “информационную” часть.