Работая над “О:кагами”, я неоднократно делала доклады, темой которых становился этот средневековый памятник. Моими внимательными и долготерпеливыми слушателями на протяжении нескольких лет были сотрудники Института восточных культур Российского государственного гуманитарного университета, за что и выражаю им свою искреннюю признательность.
Вполне сознаю несовершенство сделанного, но как говорили древние, actum ne agas, работа и так несколько затянулась, и пришло время передать ее на суд читателей.
Е.М. Дьяконов
СВИТОК I
[ВВЕДЕНИЕ]
Не так давно побывал я в храме Облачного Леса, Урин-ин[66], где происходила церемония объяснений сутры Цветка Закона[67], и по дороге встретил двух удивительных старцев и старуху, старше годами, чем обычные люди, — мы оказались рядом. Странно, как это они очутились в одном месте. Я все присматривался к ним, а они в это время пересмеивались и переглядывались, и [Ёцуги] сказал:
— Уже несколько лет я говорю, что хотел бы встретиться с человеком старого времени и потолковать с ним о том, что мы видели и слышали в мире, и особенно поведать о судьбе его светлости нынешнего господина, Вступившего на Путь. ню:до:-дэнка [Митинага][68]. Ах, как я рад, что встретил вас! Теперь я со спокойным сердцем уйду к Желтому Источнику[69]. Поистине тяжкое бремя для сердца — не говорить о том, о чем хочется. И я понимаю людей былых времен: когда им хотелось о чем-нибудь поведать, они выкапывали ямку и в нее говорили[70]. И опять повторяю: как я рад нашей встрече! Но сколько же вам лет?
И теперь другой старец [Сигэки] промолвил:
— Лет своих я совсем не помню. Я звался О:инумаро и состоял пажом у покойного Великого министра дайдзё:дайдзина Тэйсинко:[71], когда он назывался архивариусом куро:до и младшим военачальником сё:сё:[72]. А вы, господин, должно быть, прославленный О:якэ-но Ёцуги[73], что служил в то время у госпожи императрицы-матери хаха кисаки-но мия[74]. Если так, то летами вы намного меня превосходите. Я был еще ребенком, а вы уже мужчиной лет по крайней мере двадцати пяти-двадцати шести.
Ёцуги сказал:
— Да-да, именно так. Но как же все-таки уважаемое имя господина? На это [Сигэки] ответил:
— Во время совершения обряда Покрытия главы[75] в доме Великого министра дайдзё:дайдзина[76], он изволил спросить: “Как твое фамильное имя?” — и я ответил: “Называют Нацуяма”, — и он сразу же нарек меня Сигэки[77]. Это было удивительно.
Все те, кто разбирались в таких делах, издали смотрели на них или на коленях придвигались поближе
Человек, с виду похожий на слугу из знатного дома[78], лет едва тридцати, приблизился и сказал:
— Да, старцы рассказывают на диво интересно! Даже не верится.
Старцы переглянулись и презрительно рассмеялись. Слуга взглянул на того, кто назывался Сигэки, и спросил:
— Вот вы сказали: “Не помню сколько мне лет”. А помнит ли сей старец?
— Ну, конечно же, помню! В этом году мне сравнялось сто девяносто. А значит нетрудно сообразить, что Сигэки достиг ста восьмидесяти. Нет никаких сомнений! Поскольку я родился в день полнолуния первой луны в тот год, когда государь Мидзуно:[79] отрекся от престола (876 г.), я пережил тринадцать императорских правлений. И вправду, возраст неплохой! Немало лет я прожил. Люди могут и не верить, но это истинно так. Мой отец состоял в услужении у недоросля-школяра, а потому, хотя и был низкого звания, но обретался, как говорится, “около столицы”[80] и разбирал по писаному; он и записал на моих пеленках дату рождения, пеленки эти и сейчас у меня. Это был год старшего брата огня и обезьяны (876 г.)[81], — так сказал [Ёцуги], и казалось, что это правда.
Теперь [слуга] обратился к другому старцу:
— Хочется услышать и о вашем, старче, возрасте. Ведом ли вам год вашего рождения? Тогда мы легко сочтем ваши лета.
— Меня взрастили не истинные мои родители, а вскормили чужие люди, и я оставался с ними, пока мне не исполнилось двенадцать-тринадцать лет, точный возраст мне не называли. [Приемный отец] рассказывал: “У меня не было своих детей, и пошел я на рынок по поручению хозяина, имея при себе десять собственных связок монет, и тут женщина, державшая на руках пригожее дитя, обратилась ко мне: 'Вот хочу отдать кому-нибудь. Этот ребенок у меня десятый, родился он. когда отцу его было 40 лет, и что еще хуже — родился он в пятую луну[82]'”. Я отдал деньги, что были у меня при себе, и вернулся домой. На вопрос: “Как родовое имя его истинного отца?”, она ответила: “Нацуяма”. И вот, когда мне исполнилось тринадцать лет, я пошел на службу к господину Великому министру о:идоно [Тадахира], — сказал он.
66
Храм Облачного Леса, Урин-ин (также Урю:-ин, Унрин-ин, Унрю:-ин) — буддийский храм секты Тэндай, располагался в предместье столицы Хэйанкё: Мурасакино, в Отаги провинции Ямасиро; ныне район Кита-ку г. Киото. До превращения в храм служил резиденцией императора Дзюнна и назывался Мурасакино-ин.
67
Церемония объяснений сутры Цветка Закона (бо:дайко:), то есть Лотосовой сутры (яп. Хоккэкё:, санскр. Саддхарма-пундарика-сутра) — такие храмовые собрания, посвященные последним наставлениям Будды Шакьямуни перед его погружением в Нирвану, проводились буддийскими наставниками; в храме Урин-ин эта церемония происходила ежегодно в пятую луну.
68
Его светлость нынешний господин, Вступивший на Путь, ню:до:-дэнка [Митинага] — главный герой О:кагами — Фудзивара Митинага (966-1027), регент и государственный канцлер, постригся в монахи в двадцать первый день третьей луны третьего года Каннин (1019 г.) и стал называться тадаима-но ню:до дэнка; нынешним (тадаима) его называли, чтобы отличить от отца — Фудзивара Канэиэ; Вступивший на Путь (ню:до:) — звание чиновника высокого ранга (от Третьего и выше), принявшего постриг; его светлость (дэнка) — форма обращения к принцам, регентам и канцлерам. Фудзивара Митинага принадлежал к ветви Сакканкэ (регентов и канцлеров) могущественного аристократического рода Фудзивара.
69
Желтый Источник (ёми) — китайский образ, означающий страну мрака, обитель мертвых; путь к Желтому Источнику — это путь в загробный мир.
70
...выкапывали ямку и в нее говорили. — Возможно, отголосок сюжета из “Метаморфоз” Овидия о царе Мидасе и его ослиных ушах, которые увидел цирюльник. Сюжет этот в сокращенном виде изложен в корейском историческом сочинении Самгук юса (“Забытые деяния трех государств”, XII-XIV вв.); предполагают, что он мог быть воспринят с буддийскими текстами и попасть в Японию через Корею и Центральную Азию.
71
Великий министр
72
...архивариусом куро:до и младшим военачальникам сё:сё:. — Архивариус — чиновник Императорского архива (куро:до докоро); младший военачальник состоял в личной императорской охране, или гвардии (коноэфу), и часто одновременно служил в архиве, поэтому должность называлась
73
Ёцуги (О:якэ-но Ёцуги) — один из рассказчиков в О:кагами, старец ста девяноста лет от роду; есть версия, что это имя подлежит расшифровке: о:якэ — “императорская ветвь”, ёцуги — “преемник”, “наследник”, в целом — “Наследник императорской ветви”. Имя Ёцуги дало название жанру исторических повествований, которые иногда называли Ёцуги моногатари (“Рассказы Ёцуги”), Ёцуги-но окина моногатари (“Рассказы старца Ёцуги”) или Ёцуги кагами (“Зерцало Ёцуги”).
74
...госпожи императрицы-матери хаха кисаки-но мия. — Мать императора Дайго, или, по другой версии — мать императора Уда; императрицей-матерью (ко:тайго:) называли мать правящего императора.
75
Церемония Покрытия главы (
76
...в доме Великого министра
77
Сигэки (Нацуяма-но Сигэки) — второй рассказчик в О:кагами; некоторые комментаторы считают, что и это имя может быть расшифровано: нацуяма — “летние горы”, сигэки — “древесная чаща”, “заросли деревьев”, в целом — “Заросли деревьев на летних горах” — понимать следует как намек на процветание рода Фудзивара (буквально “Поле глициний”). Нацуяма — это родовое имя дано было старцу, поскольку он родился в пятую луну; кроме того, Нацуяма — это энго (“связанные слова” — основной поэтический прием японской классической поэтики, особый тип связи разнородных образов) к последующему имени — Сигэки.
78
Слуга из знатного дома (самураи, или сабурахи, от сабурафу — “прислуживать”) — так в эпоху Хэйан называли некоторых приближенных в домах принцев или важных сановников, обычно самураи жили в провинции и выполняли обязанности по поддержанию порядка, поскольку их сюзерены оставались в столице и перекладывали свои обязанности на управляющих. Самураи в конце эпохи Хэйан стали влиятельными людьми в провинциальных управлениях и в поместьях вельмож сё:эн; позже это слово приобрело другое значение.
79
Государь Мидзуно: — Посмертное имя императора Сэйва (850-880), пятьдесят шестого императора, дано по названию места, где он захоронен — находится в Сага, районе Укё:-ку, Киото. “Император” — конвенциональный перевод слова тэнно (буквально “сын неба”), или микадо; по сути дела, тэнно не был ни императором, ни фактическим правителем, правили регенты и канцлеры из аристократического рода Фудзивара, в частности из его ветви Сэкканкэ (регентов и канцлеров).
80
...обретался,как говорится, “около столицы”. — Видимо, следует понимать в том смысле, что человек низкого звания, живя в столице, набирается грамотности. В данном случае отец Ёцуги общался со школярами, студентами Палаты наук и образования Дайгакурё:, в которой готовились государственные чиновники.
81
В Японии в эпоху Хэйан был принят лунный календарь, заимствованный из Китая: существовало 60 комбинаций, возникающих от соединения “десяти стволов” (
82
...родился он в пятую луну. — Луны приводятся по лунному календарю Дальнего Востока; в году 12 месяцев по 29-30 дней в каждом, по китайской традиции лунам присваивался порядковый номер, иногда использовались (и в О:кагами тоже) и старинные японские названия лун. Считалось, что ребенок, родившийся в пятую луну, не мог выжить и к тому же навлекал болезни на своих родителей (об этом, например, упоминает Сыма Цянь в Шицзи); кроме того, поскольку отцу было сорок лет, сын, по поверью, мог стать отцеубийцей.