О:кагами - Великое зерцало

Ворота того дома, где [Сугавара] жил в Цукуси, он затворил крепко-накрепко. Хотя дом старшего управляющего дайни[256]находился в отдалении, он все-таки видел черепицу высоких строений, а еще поблизости был храм Каннон, и он мог слышать, как звонит колокол, и потому сложил [китайское] стихотворение:

Взглянул на город и увидал
лишь блеск черепичных крыш;
А в храме всеблагой Гуаньинь
лишь колокол услыхал.

Знатоки древности говорят, что эти строки превосходят китайское стихотворение из “Собрания сочинений” Бо Цзюй-и[257]:

Колокол в храме Утраты Любви
слышу, припав к изголовью;
Снег на далекой вершине Сянлу
вижу, откинув полог

А еще, когда в том же Цукуси в девятый день девятой луны[258] он любовался хризантемами, то припомнил Праздник хризантем кику эн[259] во дворце, событие, которое происходило [ровно год назад] в тот же вечер девятой луны, еще во время его пребывания в столице Император удостоил высочайшей похвалы китайское стихотворение, что сложил министр [Сугавара], и пожаловал ему одежды. Поскольку и в Цукуси он взял их с собой, то, глядя на них, он все более и более переполнялся воспоминаниями и потому сложил:

В минувшем году в эту же ночь
служил при дворце Цинлян[260].
А нынче — стихи об осенней тоске,
безлюдье, смута в душе.
Одежды, пожалованные тогда,
и посейчас со мной.
С глубоким почтением, что ни день,
смакую их аромат.

Этим китайским стихотворением восхищались многие ценители. Сочинения его не рассеялись, то, что он сложил в Цукуси, было записано и заключено в один том под названием “Последующее собрание”[261].

Так же и японские песни, что он писал от случая к случаю, сами собой становились известны всем в мире. Когда [я], Ёцуги, был молод, то, поскольку меня до глубины сердца опечалила эта история, я ловко завел дружбу с недоучившимися школярами из университета. Подносил им мешочки, наполненные пищей, и коробочки, набитые едой. Ходил к ним и смог научиться [этим песням], но дух мой до крайности одряхлел, и потому я все перезабыл. Помню только кое-что из этого, — так сказал. А слушатели с глубоким чувством говорили:

— Ах, какой же вы тонкий ценитель поэзии! Нынешние люди не знают подобной тяги к учению.

[Ёцуги]:

— А еще шел дождь, и [Сутавара], погрузившись в раздумья:

Не от ливня ли проливного.
Что не оставил под небом
Сухого места, —
До нитки вымокли и не сохнут
Мои одежды?[262]

Он скончался там же, и [дух его] перебрался в Китано, где за одну ночь вырастят множество сосен: нынче [это место] называется храм Китано-мия[263]; [Сугавара] стал живым божеством-ками, и даже государь изволил его навещать. И августейше благоговел перед ним. Место его пребывания в Цукуси получило название “святилище Анракудзи”[264] и сделалось столь влиятельным, что настоятель бэтто:, местная управа содзи и прочие назначались императором[265].

Императорский дворец горел и несколько раз перестраивался. Однажды — это было во времена монаха-императора Энъю: — плотники гладко обстругали рубанком потолочные доски и ушли: вернувшись на следующий день, они увидели: потолочные доски, обструганные накануне, словно закоптились. Поднялись по лестнице и обнаружили, что их за ночь жучки источили. И такие появились письмена:

Что бы ни построили —
Сгорит дотла.
И эта напасть продлится,
Покуда не стихнет боль
В груди Сугавара.[266]

Говорили, это сложил сам Китано. Итак, сей министр [Сугавара] жил в Цукуси и скончался в двадцать пятый день второй луны третьего года Энги (903 г.), младшего брата земли и змеи, было ему пятьдесят девять лет. После этого прошло всего семь лет, и Левый министр Токихира скончался в четвертый день четвертого месяца девятого года Энги (909 г.). Было ему тридцать девять лет. Одиннадцать лет он был в чине министра. Его называли министром Хон-ин[267]. Скончалась также и дочь сего министра Токихира. высочайшая наложница нё:го[268], и его внук, наследный принц, владелец Весеннего павильона, и старший сын, старший военачальник дайсё: Хатидзё: — господин Ясутада.

Сей военачальник жил в Хатидзё:. а оттуда путь во дворец весьма неблизкий; все мне доподлинно не известно, но знаю, что зимой пекли [для него] одну большую лепешку-моти[269] и две маленькие, и эти лепешки он прикладывал к телу, словно нагретые камни; когда же они остывали, то маленькие — одну за другой, а большую, переломив пополам, — бросал слугам при экипаже. Куда уж предусмотрительнее!

256

Старший управляющий дайни — в управлении Западных земель — Дадзайфу: назначался из числа чиновников Пятого ранга; главой управления был всегда принц крови, но его обязанности обычно исполнял дайни или заместитель принца гон-но соти.

257

“Собрание сочинений” Бо Цзюй-и — имеется в виду “Собрание сочинений почтенного Бо”, Бо-ши вэньцзи, китайского поэта Бо Цзюй-и (Бо Лэ-тянь, 772-846).

258

Девятый день девятой луны — в этот день устраивают Праздник хризантем (тё:ё:), император дает прием во дворце Сисиндэн; на приеме сочиняют китайские стихи и пьют “хризантемовое” (с лепестками хризантем) вино.

259

Праздник хризантем кику эн — прием во дворце по поводу Праздника хризантем в девятый день девятой луны; один из пяти придворных приемов в году (госэтиэ, госэкку). См. также коммент. 31.

260

Дворец Цинлян — китайское название Дворца Чистоты и Прохлады Сэйрё:дэн.

261

“Последующее собрание” — речь идет о собрании стихов Сугавара Митидзанэ: “Последующее собрание дома Сугавара”, Канкэ косю:, 903 г. или “Последующие заметки дома Сугавара”, Канкэ косо:, 905 г.

262

“Не от ливня ли проливного...” — В этом стихотворении имеет место прием какэкотоба, то есть игра омонимов: обыгрывается слово нурэгину, что значит и “промокшие одежды”, и “ложные наветы”; одежды промокли от слез.

263

Храм Китано-мия — см. коммент. 2 к данной главе.

264

“Святилище Анракудзи” — храм на Цукуси (ныне о. Кю:сю:), место захоронения Сугавара Митидзанэ, нынешний храм Тэммангу:.

265

Настоятель бэтто:, местная управа содзи и прочие назначались императором. — Настоятель храма — это главный священник; местная управа — имеется в виду причт храмовых монахов — все они назначались из столицы.

266

“Что бы ни построили...” — Эта вака много раз цитировалась в средневековых сочинениях; здесь обыгрываются омонимы (прием какэкотоба) мунэ — “крыша”, “грудь” и ита[ма] — “щели между досками”, “боль”.

267

Министр Хон-ин — так именовали Левого министра Токихира (871-909) по названию его резиденции Хон-ин, расположенной к северу от Цутимикадо и к востоку от Хорикава.

268

Дочь сего министра Токихира, высочайшая наложница нё:го — Хо:си, наложница императора Уда, называлась еще Кё:гоку-но миясудокоро и Томиноко:дзи-но миясудокоро как наложница высшего ранга, имеющая детей. См. коммент. 51 к данной главе.

269

Лепешка-моти, или мотии — рисовая лепешка, имеющая ритуальное значение.