Хоть он и приходился старшим братом Тэйсинко: [Тадахира], но на тридцать лет позже стал министром, и когда он наконец стал им, господин Великий министр о:кио:и-доно [Тэйсинко:] в радости сложил песню:
Вскоре этими цветами он украсил себя и радовался в тот день, когда они со [старшим братом] сравнялись в чинах. Во время Большого приема во внутренних покоях [своего дворца][290] он покинул почетное место, и с его души снята была тяжесть, которая долгие годы лежала на сердце; они испытывали друг к другу добрые, истинно братские чувства. У сего князя господина [Накахира] было поистине справедливое сердце. Все это слышали и знали, [поэтому] умолкаю.
ВЕЛИКИЙ МИНИСТР ТАДАХИРА [ТЭЙСИНКО:]
Сей министр был четвертым сыном министра Мотоцунэ. Его досточтимая матушка была также родительницей министра Хон-ин и министра Бива. Сей министр в двадцать первый день девятой луны восьмого года Энтё: (930 г.) был императорским указом назначен регентом сэссё: и в одиннадцатую луну четвертого года Тэнгё: (941 г.) — канцлером кампаку. Сорок два года он был высшим сановником, в чине министра — тридцать два года[291], правил [как регент сэссё:] — двадцать лет. Он получил посмертное имя Тэйсинко:. Его называли Великим министром дайдзё:дайдзином Коитидзё:. Он приходился дядей монахам-императорам Судзаку и Мураками. У него было пятеро детей, в одно время — он был в чине Великого министра дайдзё:дайдзина, а его старший сын министр Санэёри был в чине Левого министра, его называли Оно-но мия. Второй сын был Правым министром Моросукэ, его называли [господином] Кудзё:. Четвертый сын был известен как старший советник дайнагон Мороудзи. Пятый сын также был Левым министром Моромаса, его называли господином Коитидзё:. Сии четыре сына один за другим были Левыми и Правыми министрами, советниками нагонами, и слава их была велика. Одна из дочерей была служительницей императорской опочивальни миясудокоро бывшего наследного принца.
И поныне сохранились каменные плиты на улице Кагэю-но Ко:дзи к югу от [дома] Коитидзё:, по которым три министра обычно ступали, [навещая отца]. Из почтения к пресветлым божествам Мунаката[292], они выходили из экипажей на перекрестке То:-ин или на перекрестке Косиро, и, я слышал, дорога была вымощена камнем [на случай] дождя. Как правило, прохожие в этом квартале не появлялись. Сейчас здесь простой люд, проезжая на лошадях — цок-цок — из повозках, гремит бесцеремонно, что, кажется мне, вряд ли пристало подобному месту — ведь тут следы прежних времен... Мы, старцы, и сейчас там не ходим — разве по самой крайности. Вот нынче из-за болей в пояснице пришлось, да и то постарался стороной миновать каменные плиты. Даже оступился в ужасную грязь на южной стороне, вот, всю обувку испачкал, — сказал [Ёцуги] и вытянул [ногу].
“Хотелось бы [иметь] что-нибудь в память о собственных предках, но из всего в мире дом Коитидзё: в этом смысле наименее подходящ. Человеку нужен дом, чтобы там рождались дети и чтобы там умирали [старики], но зачем ему дом, из которого все равно придется когда-нибудь переезжать?![293] К тому же постоянный неослабный страх [от присутствия божества]”, — так, я слышал, изволил говорить господин, Вступивший на Путь, ню:до:-доно [Митинага]. [Серьезная] причина! К сему [господину] Тэйсинко: божества наяву обращались с речью: “Мы страдаем оттого, что вы выше нас чином”, — говорили они, и [Тэйсинко:] подтвердил, что это неловко, и доложил при дворе, и божества получили повышение в чине.
Сей господин [Тэйсинко:] — не помню, при каком государе, но, кажется, это произошло при Энги [Дайго] или монахе-императоре Судзаку, — направлялся по дороге, где располагался Зал советов в караульне[294], чтобы огласить указ императора, и, проходя за занавесями Южного дворца Надэн, ощутил присутствие злого духа — тот дотронулся до наконечника ручки большого меча. Как странно! Тут [Тэйсинко: наткнулся] на руку, густо заросшую шерстью, с когтями длинными, как лезвие ножа; “Демон!” — испугался он, но подавил страх и не подал виду, что испугался. “Кто это удерживает направляющуюся в совет с императорским указом особу?! Отпусти, а то плохо будет!” — вскричал он, выхватив большой меч и схватив демона за руку; и тот в страхе вырвал руку и исчез в северо-восточном направлении. Думаю, происходило это ночью. Рассказы о деяниях сего господина печальнее и благороднее, чем о деяниях других господ!” — сказал [Ёцуги], внезапно заговорив плачущим голосом и несколько раз прочистив нос. Не знаю, как на самом деле, но люди говорили, что он родился семимесячным. Он скончался в одиннадцатый день восьмой луны третьего года Тэнряку (949 г.). Посмертно удостоен Первого ранга высшей ступени. Был ему семьдесят один год.
289
“Рано ли, поздно ли...” — Это стихотворение-
290
Во время Большого приема во внутренних покоях [своего дворца] — этот прием был дан в ознаменование назначения Накахира канцлером в 936 г.
291
...в чине министра — тридцать два года — в тексте ошибка: в ранге министра Тадахира находился тридцать шесть лет — с четырнадцатого года Энги: (914 г.) по третий год Тэнряку (949 г.).
292
Пресветлые божества Мунаката — три богини-покровительницы торговли (Тагорихимэ, Тагицухимэ, Итикисимахимэ); Мунаката их именовали по названию места (современная провинция Фукуока). Пресветлыми божествами называли синтоистских богов-
293
...зачем ему дом, из которого все равно придется когда-нибудь переезжать?! — Чтобы избежать осквернения божеств из близлежащего храма.
294
Зал советов в караульне — помещение, где собирались высшие сановники для обсуждения государственных дел; находился в караульне личной императорской охраны Левой стороны, к востоку от дворца Сисиндэн.