Всякий раз, когда [прорицателя] спрашивали о ком-нибудь, он непременно приводил в пример сего господина, Вступившего на Путь, ню:до:-доно [Митинага].
Когда спросили его:
— Почему, о ком бы ни заговорили, вы неизменно возвращаетесь к нему? Он ответил:
— Говорят, самое многообещающее лицо похоже на тигренка, что перебирается через вершины непроходимых гор. У него — такое, вот и твержу об этом. В форме и очерке словно воплощено могущество Бисямона[744]. Человек с подобными чертами лица превосходит всех.
Воистину - дивное умение! Сдается мне, все сбылось. Кажется, предсказывал он о господине правителе соти [Корэтика], будто тот без труда возвысится до министра: “Поначалу пойдет гладко”. Гром может грянуть, но единожды, [Корэтика] же подобен падучей звезде, что превращается в камень. Такой больше не воссиять.
Толкуют, будто бы черты лица [Митинага] в разное время его жизни надолго сохранятся в людской памяти. Вот, к примеру. Во времена монаха-императора Сандзё:, в день торжественного шествия в Камо случился необычайно сильный снегопад; и потому он выпростал рукава тонкого нижнего платья и высоко поднял веер, [чтобы укрыться от снега]; все замело белым, и до чего изящно он выглядел, стряхивая [снег] со словами. “Как сильно метет!” Белый снег еще ярче сверкал, подчеркивая сочетание черного верхнего платья с тонким алым исподним —несказанно изысканно!
У [Митинага] был известный своей норовистостью конь, вот только имя запамятовал. Однажды он вскочил на него и — ах! — обуздал!
Монах-император Сандзё:, говорят, помнил сей день. Печальное очарование источали произнесенные во время августейшей болезни слова:
— Трудно забыть снег того дня, когда происходило торжественное шествие в Камо.
Видимо, неисповедимы пути Неба — господин, ставший светом мира, целый год провел в тревоге[745]. И все же он не чувствовал себя униженным, и печаль не одолела его. В делах службы вел себя достойно, старался не опаздывать, но воздерживался от личного общения [с Корэтика]. Когда однажды в Южном дворце Минами-но ин господина правителя [земель Дадзайфу:] соти [Корэтика] собрались люди потешиться стрельбой из лука, [Митинага] тоже появился там. Господин средний канцлер кампаку [Мититака] удивился неожиданному визиту и решил, что дело плохо, но встретил его весьма любезно. И хотя [Митинага] был ниже рангом, дал ему выстрелить первым. Господин правитель соти [Корэтика] по очкам проиграл два выстрела. Господин средний канцлер кампаку [Мититака] и стрелявшие перед [Корэтика] порешили:
— Добавим каждому по два выстрела.
Добавили, [Митинага] уже потерял всякий интерес, но изволил согласиться стрелять, и даже загадать изволил:
— Если суждено, чтобы из дома Митинага произошли императоры и императрицы, пусть сия стрела попадет в цель.
И что же, не в яблочко ли угодила эта стрела?! Следующим изготовился господин правитель соти [Корэтика], он сильно волновался, стрела не в цель попала, а, [как говорится], в беспредельность мира; он вовсе промахнулся мимо цели, и господин канцлер кампаку [Мититака] побледнел. И снова господин, Вступивший на Путь, ню:до:-доно [Митинага], изготовился и сказал:
— Если суждено мне стать регентом сэссё: и канцлером кампаку, то сия стрела попадет в цель.
И он, едва не расколов мишень, поразил — один в один — след от первого своего выстрела. Тут уж принимать его стали попрохладнее, даже некоторая неловкость возникла. Благородный отец [Мититака] удерживал господина правителя соти [Корэтика]:
— Хватит стрелять, прошу! Ни к чему это!
Все побледнели. И речи не было о том, чтобы тотчас взять бразды правления, но сама его личность и сила характера сулили власть, и [Корэтика] попросту сробел.
А еще во время августейшего посещения монахиней-императрицей нё:ин [Хигаси Сандзё:] Исияма[746] сей господин [Митинага] ехал верхом, а господин правитель соти [Корэтика] — в экипаже. [На дороге] что-то произошло, [Корэтика] подошел к экипажу монахини-императрицы [Хигаси Сандзё:] и сказал, что надо возвращаться через Авадагути, и попросил разрешения [удалиться]. Августейший экипаж также остановился, и господин, Вступивший на Путь, ню:до:-доно [Митинага], повернул коня вспять и подъехал к тому месту, где, положив руку на оглоблю, стоял [Корэтика]. Он почти вплотную подъехал сзади к [Корэтика] и изволил сказать:
744
Бисямон, или Тамон (санскр. Вайшравана) — божество буддийского пантеона, один из четырех свирепых прислужников бога Индры
745
...целый год провел в тревоге. — Здесь содержится намек на то, что племянник Митинага — Корэтика обошел его на иерархической лестнице и с восьмой луны 994 г. до шестой луны 995 г. превосходил своего дядю он был министром двора, а Митинага всего лишь старшим советником, в 995 г. Митинага обошел своего молодого родственника, став Правым министром, затем в 996 г. — Левым министром, в 1016 г. — регентом и в 1017 г. — канцлером Корэтика (973-1010), сын Мититака, быстро стал министром двора (в 994 г.), но Сэнси не допустила его назначения регентом и канцлером. Был сослан на Цукуси, вернулся в столицу в 997 г., но карьеры не сделал.
746
Исияма, или Исиямадэра — известный храм секты Сингон, находился там, где сейчас г. О:цу префектуры Сига, прославился статуей богини Каннон.