Великой Матерью любимый,Стократ завидней твой удел —Не раз под оболочкой зримойТы самое ее узрел…
14 апреля 1862
Н. И. Кролю
Сентябрь холодный бушевал,С деревьев ржавый лист валился,День потухающий дымился,Сходила ночь, туман вставал.
И все для сердца и для глазТак было холодно-бесцветно,Так было грустно-безответно, —Но чья-то песнь вдруг раздалась…
И вот, каким-то обаяньем,Туман, свернувшись, улетел,Небесный свод поголубелИ вновь подернулся сияньем…
И все опять зазеленело,Все обратилося к весне…И эта греза снилась мне,Пока мне птичка ваша пела.
После 1863
«Утихла биза… Легче дышит…»
Утихла биза… Легче дышитЛазурный сонм женевских вод —И лодка вновь по ним плывет,И снова лебедь их колышет.
Весь день, как летом, солнце греет,Деревья блещут пестротой,И воздух ласковой волной,Их пышность ветхую лелеет.
А там, в торжественном покое,Разоблаченная с утра,Сияет Белая гора,Как откровенье неземное.
Здесь сердце так бы все забыло,Забыло б муку всю свою,Когда бы там – в родном краю —Одной могилой[29] меньше было…
11/23 октября 1864. Женева
«Как неразгаданная тайна…»
Как неразгаданная тайна,Живая прелесть дышит в ней —Мы смотрим с трепетом тревожнымНа тихий свет ее очей.
Земное ль в ней очарованье,Иль неземная благодать?Душа хотела б ей молиться,А сердце рвется обожать…
3 ноября 1864
«О, этот Юг, о, эта Ницца!…»
О, этот Юг, о, эта Ницца!..О, как их блеск меня тревожит!Жизнь, как подстреленная птица,Подняться хочет – и не может…Нет ни полета, ни размаху —Висят поломанные крылья,И вся она, прижавшись к праху,Дрожит от боли и бессилья…
21 ноября 1864
«Весь день она лежала в забытьи…»
Весь день она лежала в забытьи[30],И всю ее уж тени покрывали.Лил теплый летний дождь – его струиПо листьям весело звучали.
И медленно опомнилась она,И начала прислушиваться к шуму,И долго слушала – увлечена,Погружена в сознательную думу…
И вот, как бы беседуя с собой,Сознательно она проговорила(Я был при ней, убитый, но живой):«О, как все это я любила!»
. . . . . . . . . . . . . . . .Любила ты, и так, как ты, любить —Нет, никому еще не удавалось!О господи!.. и это пережить…И сердце на клочки не разорвалось…
Не позднее 1864
«Как хорошо ты, о море ночное…»
Как хорошо ты, о море ночное, —Здесь лучезарно, там сизо-темно…В лунном сиянии, словно живое,Ходит, и дышит, и блещет оно…
На бесконечном, на вольном простореБлеск и движение, грохот и гром…Тусклым сияньем облитое море,Как хорошо ты в безлюдье ночном!
Зыбь ты великая, зыбь ты морская,Чей это праздник так празднуешь ты?Волны несутся, гремя и сверкая,Чуткие звезды глядят с высоты.
В этом волнении, в этом сиянье,Весь, как во сне, я потерян стою —О, как охотно бы в их обаяньеВсю потопил бы я душу свою…
Январь 1865
«Когда на то нет божьего согласья…»
Когда на то нет божьего согласья,Как ни страдай она, любя, —Душа, увы, не выстрадает счастья,Но может выстрадать себя…
Душа, душа, которая всецелоОдной заветной отдалась любвиИ ей одной дышала и болела,Господь тебя благослови!
Он милосердый, всемогущий,Он, греющий своим лучомИ пышный цвет, на воздухе цветущий,И чистый перл на дне морском.
12 января 1864
«Есть и в моем страдальческом застое…»
Есть и в моем страдальческом застое[31]Часы и дни ужаснее других…Их тяжкий гнет, их бремя роковоеНе выскажет, не выдержит мой стих.
Вдруг все замрет. Слезам и умиленьюНет доступа, все пусто и темно,Минувшее не веет легкой тенью,А под землей, как труп, лежит оно.
Ах, и над ним в действительности ясной,Но без любви, без солнечных лучей,Такой же мир бездушный и бесстрастный,Не знающий, не помнящий о ней.
И я один, с моей тупой тоскою,Хочу сознать себя и не могу —Разбитый челн, заброшенный волноюНа безымянном диком берегу.